Писатель. Родился в Удмуртии в 1959 году. После школы в 1976 году поступил МВТУ им. Баумана, которое закончил в 1982 году и работал на ПО «Ижмаш» в отделе главного технолога, печатался в заводской многотиражке «Машиностроитель» на производственные темы. В 1988 году закончил высшие курсы МВД СССР и был направлен в МВД Удмуртии на оперативную работу, где и проработал до пенсии. Подполковник милиции в отставке.
Печатался в альманахе «Ковчег», в журналах: «Север», «Звезда Востока» (Узбекистан), «Новая литература», «На русских просторах», «Кольцо-А», «Берега», «Семь искусств», «Белая скала», «Москва», «Южная звезда», «Традиции и Авангард», «Истоки», «Бийский вестник», «Царицын», «Литкультпривет», «Автограф», «Чайка» (США), «Великороссъ», «Клаузура», «Александръ», «Камертон», в газете «День Литературы», в газете «Российский писатель».
Лауреат литературного конкурса имени С.Н. Сергеева-Ценского- 2021, и Национальной литературной премии «Золотое перо Руси- 2022».
Проживает в Ижевске.
Содержание
«Квасить капусту»
рассказ
«Квасить капусту, это вам не портвейшок пить»
Из цикла «Громушка» Ижевск 1965 год.
— Мам, а мам. Откуда берутся дети? — спросил я, когда ходил в детский сад, и мне было пять лет.
— Тебе это ещё зачем?
— Надо, мам.
— Иш, надо ему! От горшка два вершка, а ему уже надо.Тебя нашли в капусте, -недовольно ответила она.
— В квашенной, да мам?
— Нет, в свежей капусте сорта «Слава», она как раз хороша для засолки, — ответила мать, ища что-то глазами, может ремень.
— Это неправда. Светка говорит, что её принёс аист из тёплых мест.
— Аист её принёс и бросил в огород дяде Славе в капусту, там и нашли твою Светку. Ну, всё прекрати мне эти разговоры, пойдём лучше купим в «Громушке» ирис «Кис-кис».
— Нет, мам, купим лучше ирис «Зубава», он вкуснее и меньше пристаёт к зубам.
— Не зубава, а ирис «Забава», поправила меня мама, — и мы пошли в магазин «Громушка».
Ижевск, поздняя осень 1970г.
Прошло 5 лет, и я набрался «уличного ума» и теперь знал, откуда берутся дети и как квасят капусту, как дядя Слава почти каждый день «квасит» портвейшок «Три семерки». Я уже знал наизусть таблицу умножения, и, перемножив 3 на 7, вывел, что это «очко»- есть такая игра в карты. И мы втихаря за кладовками в неё играли на «шалбаны в лоб» Лоб болел и чесался, и через день на лбу вырастал рог.
— Что у тебя на лбу? — спрашивал грозно отец. И я врал:
— Получил чижом в лоб, когда играли в лапту с ребятами.
В «очко» играли до тех пор, пока бабка Нюра- вредная старуха, не застукала нас за этим занятием. Потом отец выдрал меня как «сидорову козу», я распустил нюни до колена, блеял, что больше никогда играть в карты не буду, только в шашки — чапайки и лото. Слово я своё сдержал и занялся другими более опасными играми: взрывал карбид в бутылках и стрелял по банкам из поджига, воруя дома спички, так как для поджига нужна была селитра. Пришла поздняя осень, настало время квасить капусту.
«В Московии произрастает обыкновенная белая капуста, которой русские заготавливают большие запасы и которую простолюдины едят по 2 раза в день». (Так писал в XIII веке некий Корнилий де Буин). Иноземец был прав — на Руси к капусте с давних пор относились почти с религиозным обожанием. День праздника Воздвижения практически повсеместно считался датой начала сбора урожая капусты. Её квасили, солили, в этот постный день из неё готовили различные блюда. В этот день 27 сентября поселяне говорили: «Смекай, баба, капусту на Воздвиженьев день», или «У доброго мужика на Воздвиженьев день и пирог с капустой». В эпоху открытий, завоеваний новых континентов и островов моряки брали, кислую капусту про запас. Эта почти бесплатная заготовка спасала моряков Руси от страшной болезни — цинги. В то время как иностранные моряки брали в плавание дорогие апельсины, которых не хватало на всю команду.
— Женька, сбегай в кладовку, за мешком, пойдём в «Громушку» за капустой.
— Че, пап, капусту будем квасить, да? — спросил я.
— Да, будем. Самое время настало, скоро холода ударят, — ответил он, затягиваясь «Беломором», запах которого я забыл с тех пор, когда батя впервые поймал меня в первом классе за этим делом, видя табачные кольца, которые я пускал в форточку. Он меня увидел с улицы, а я его не видел из дома из-за этих табачных колец. В туалете он мне «всыпал ремня» моим же школьным ремнём, который был так себе по сравнению с кожаным армейским, который носил он, то ли для форса, то ли, в память об армии, в которой он служил два года.
«Квашенье капусты — русский обычай»
Квашенье капусты — процесс, ставший на Руси, да и в СССР тоже практически народным обычаем. В советское время было несколько занятий, невероятно объединяющих семью. Помните, как коллективно лепили пельмени, играли в настольные игры, а по осени квасили капусту. Заготовка капусты на зиму на Руси шла поздней осенью, когда при первых слабых морозах капустные вилки «свёртываются круче» и становятся более твёрдыми. Именно поэтому старики молодухам говорили: «..как капуста от мороза крепчает, так и молодую семью испытания, прожитые вместе сплачивают…в веселье и благости быть вместе легко, но то не семья, а вот в труде, да горе пережить вместе — то уже семья настоящая» Помните, как писатель Шмелёв описывал это квашенье капусты: «А вот и другая радость: капусту рубим! После Воздвижения принимаются парить кадки под капусту. Василь-Василич заправляет одним корытом, другим — я с Горкиным. Двадцать возов капусты, весь двор завален: бело-зелёная гора, рубить — не перерубить. Корыта из толстых досок, огромные, десять сечек с каждого бока рубят, весело слушать туканье — как пляшут! В том корыте серую капусту рубят, а в нашем — белую. Туда отбирают качаны позеленей, сдают зелёные листья с нашей, а в наше корыто кидают беленькую, «молочную». Называют -«хозяйское корыт». Я шепчу Горкину: «А им почему зелёную?». Он ухмыляется на меня: «Знаю, чего ты думаешь. Обиды тут нет, касатик. Ваша послаще будет, а мы покрепче любим, с горчинкой, куда вкусней. и как заквасится, у ней и дух пронзей. самая знаменитая капуста наша, серячок-то. Весёлая — капуста эта!».
Именно с Осеннего Сварожья (Воздвиженья) в деревнях начинались женские и девичьи капустные посиделки. Они продолжались две недели. Молодёжь с нетерпением ожидала данного времени: здесь можно было за разговорами, шутками — прибаутками высмотреть пару, в работе проверить друг друга. Кадки во всех семьях доверху наполнялись капустой. В каждом доме накрывались столы с закусками. Входя в дом, гости поздравляли хозяев с хорошим урожаем. Девушки наряжались на капустницы и старались показать своё трудолюбие, а хозяйки присматривались, которая невеста удалая. На капустных посиделках могло завязаться знакомство с хозяйским сыном, а там — глядишь, и свадебка.
«Деревянная кладовка — атрибут советского времени»
И я радостный побежал в кладовку. Она находилась недалеко от дома в длинном деревянном сарае, где было 10 кладовок. У каждой квартиры была своя кладовка. У нас в кладовке была яма, где хранилась квашеная капуста, картошка, а ещё в ней отец хранил мёд и сливочное масло, так как холодильника в то время мы не имели, он считался в то время почти роскошью. В этой яме отец, как бурундук, делал запасы на зиму. Я любил, когда был маленький, ходить с отцом в кладовку. Придём туда, спустимся в яму, зажжём свечку, и он мне ложку мёда в рот, ам. Потом ложку сливочного масла, ам. Полный рот витаминов. Ещё в кладовке были полати или как сейчас говорят антресоли, где отец хранил всякий хлам, место которому было на помойке. Правда, среди этого хлама, я, став постарше, находил такие раритеты. Ух, их бы счас в музее каком-нибудь выставить, может даже в Эрмитаже, цены бы им не было. Ну, а они в то время пылились в «запасниках» отца и ими любовались умные крысы. В кладовке у нас были залежи: журналов «Огонек», «Роман-газета», «Юный техник», «Русский язык и литература в школе», «Агитатор», «Коммунист» и разные газеты. Я периодически таскал старые газеты из кладовки в школу, когда мы классом собирали макулатуру, но журналы не трогал, авось ещё пригодятся, буду их читать, если их быстрее меня не прочитают умные крысы. На глаза попался старый чемодан, мы в нем хранили ёлочные игрушки, открыл и я стал их рассматривать. Здесь были стеклянные и картонные герои сказок, звери, фрукты и овощи.
— Жень, че так долго за мешком бегал? Опять там, на полатях что — то искал? -спросил отец.
— Да, журнал хотел найти «Юный техник», в нём чертежи самоката были, — соврал я и заметил, что часто стал врать, так и завраться можно.
— Зачем он тебе?
— Мешки с капустой возить, — опять соврал я. Ну, что я вам говорил про враньё-моё, Правда это, а потом сказал правду: — Пап, в кладовке ещё пол кадки квашенной капусты прошлогодней осталось. Что с ней будем делать?
— Мамка сегодня из неё квашенные щи сварит, объедение с утра.
— Пап, почему с утра, а не в обед? Кто утром суп есть?
— Эх, Женька, подрастёшь узнаешь, каково это с утра выпить холодных щец…, -улыбаясь сказал отец, хотя я его восторга по этому поводу не разделял.
— Хорош врать уже, пошли в «Громушку», — сказал отец, надевая на голову фетровую шляпу. В то время почти все мужики ходили или в шляпах, или в фуражках. И им было пофиг куда в них идти или в кладовку, или в театр, или за капустой. И Бари Алибасов в молодости носил шляпу. Однажды она у него упала, и он потом хит сочинил для нанайцев:
«Упала шляпа, упала на пол,
И ветром шляпу шляпу унесло
Хоть всюду слякоть не надо плакать Но было горе, было, и прошло».
Мы с отцом шли в «Громушку» Вдогонку мать кричала отцу: «Феликс, купи в «Громушке» пачку крупной соли для засолки капусты». Навстречу нам ползли с мешками на хребтине мужики, согнутые в «три погибели». Бабы шли рядом и страховали их, чтобы они не упали.
— Пап, пап нам то хватит капусты? — спросил я, глядя на этих мужиков.
— Не переживай сынок, хватит аж до весны, а может и до лета, — ответил он.
Эпилог
Мы подошли к овощному ларьку, где продавали капусту. На нём болтался лист, на котором коряво было написано: «Капуста закончилась, приходите завтра». Вокруг валялись грязные капустные листы, по которым ходили вороны и долбили их клювами. Ну, а нас дома будет долбить мать.
— Мать вашу! Ну, ничего вам нельзя доверить!!! — кричала она, стоя у дубовой чистой кадки с большим кухонным ножом, похожая на атаманшу из «Снежной королевы». А отец про себя думал: «Ну, все придётся квасить сегодня портвейшок под названием «Очко»- 3 семёрки. А утром отец жадно пил из бутылки кислые щи, которые ему мама сварила из прошлогодней квашенной капусты, рецепт которой прочитала в «Мёртвых душах» Николая Гоголя. Мама преподавала в школе русский язык и литературу в старших классах и знала Гоголя, как «Отче наш». Кто читал в школе этот роман знают, что Чичиков запивал холодную телятину «питьевыми щами». Их употребляли после бани и с похмелья. Сегодня кислыми щами называют суп из квашенной капусты. А ведь ещё 150 лет назад кислые щи стояли в одном ряду с квасом и брагой. И если бы вы в то время заказали в трактире кислые щи, то вам принесли бы не миску с супом, а кувшин с напитком. То есть кислыми щами именовалось не первое блюдо, а напиток. Так, их упоминает Александр Сергеевич Пушкин в одном из черновиков, которые современные литературоведы относят к «Евгению Онегину»:
«Приму в родство себе лакейство:
У них орехи подают
Да кислы щи в театре пьют».
«А кто виноват, — сказал Гаврила Афанасьевич, напеня кружку кислых щей. — Не мы ли сами? Молоденькие бабы дурачатся; а мы им потакаем», — писал Пушкин в 4 главе «Арапа Петра Великого». Когда я подрос и увлёкся Гиляровским, то в его знаменитой книге «Москва и москвичи» прочитал: «Кислые щи — напиток, который так газирован, что его приходилось закупоривать в шампанки, а то всякую бутылку разорвёт». Так, что мой батя ещё тот был «профессор кислых щей», хотя это совсем не так, как я прочитал в «Большом словаре русских поговорок», что это выражение относят к ироничноразговорным и так говорят «о самоуверенном глупце, выскочке», каковым мой батя никогда не был
* * *