Родился в 1955 году. Окончил Московский Физико-технический институт, кандидат физ.-мат. наук. Впоследствии стал уделять бо́льшее внимание гуманитарным наукам, защитил докторскую диссертацию по юридическим наукам. Профессор Российского Технологического университета, читает курсы «Уголовно-процессуальное право», «Теория доказывания», «Диалектика и теория аргументации». Более 300 печатных работ. Почётный работник высшего профессионального образования РФ. Член Президиума Российской Академии естественных наук, акад.-секретарь секции «Точные методы в гуманитарных науках».
Поэт-лирик, иронист, пародист и лимерист, старожил клуба юмористов «Чёртова дюжина». Пишет также интеллигентную ироническую прозу, образчик которой предлагается читателю.
Автор 12 сборников лирики и иронических стихов, в том числе 6 томов продолжающегося «Собрания сочинений в нескольких томах», редактор-составитель 15 коллективных сборников, включая ежегодные альманахи возглавляемого им конкурса-фестиваля «Умный смех».
Лауреат многих медалей и премий, включая Бунинскую премию, премии «Золотой телёнок» «Литературной газеты», Большого и Малого «Золотого Ерша», Державинской, Есенинской и Некрасовской медалей, Пушкинской медали «Ревнителю просвещения», Крыловской медали «Квартет», иных почётных медалей Союза Писателей России, звания «Глыба юмора» и др.
Член Союза писателей России. Секретарь Союза литераторов России.
Живёт в Москве.
Содержание
Телесное воздействие
Обрывок разговора
– А что, любезный друг мой Федя, не принять ли нам по маленькой в честь вашего праздничка? Тут на Пятой линии славный трактирчик есть, пиво там венское и девки приветливые!
– Тьфу на тебя, Анчутка, какой я тебе друг! И дело у меня важное!
– Да какие дела в праздник-то! Пошли, посидим, заодно и подружимся!
***
Его превосходительству гр. Бенкендорфу А.Х.
от негласного агента Томского П.
Донесение
Доношу до Вашего сведения о странных случаях, имевших быть в доме известного карточного игрока г-на Чекалинского, коим я лично был свидетелем, находясь там в связи с негласным наблюдением за действиями титулярного советника г-на Пушкина, что было мне поручено согласно с Вашими указаниями.
Безупречная репутация хозяина дома сего несомненна, однако сам дом открыт для посещения самых различных субъектов. Так, не далее как вчера в зале для игры в фараон неожиданно появился некий г-н Германн, по роду занятий инженер, из немцев, ранее в пристрастии к карточным играм не замеченный.
По долгу службы, продолжая наблюдать за г-ном Пушкиным, коему в тот день карта не шла, я понтировал мирандолем, находясь близ стола, дабы не привлекать к себе внимания, и увидел, как г-н Германн сделал исключительно крупную ставку, вызвавшую искреннее удивление банкомёта, и подтвердил её, предъявив соответствующий банковский билет.
Заявленная им карта (насколько я мог видеть, тройка пиковая) выиграла, и он, получив свой выигрыш, немедленно удалился под перешёптывание присутствующих.
Сегодня, находясь в том же доме с тою же целью, я имел возможность наблюдать продолжение той же истории. Около восьми часов вечера в зале вновь появился г-н Германн, решительным шагом проследовал к столу и немедленно поставил, добавив к вчерашней ставке и свой вчерашний выигрыш.
Заявленная им карта (насколько я мог видеть, семёрка пиковая) вновь выиграла, и он, получив свой выигрыш, немедленно удалился, оставив банкомёта и прочих присутствовавших в совершенно расстроенных чувствах.
Несмотря на то, что в поведении г-на Германна не усматривается ничего предосудительного, я счёл своим долгом доложить Вам об этом неординарном происшествии.
С совершеннейшим уважением,
штабс-ротмистр П. Томский
***
Его превосходительству гр. Бенкендорфу А.Х.
от негласного агента Томского П.
Донесение
Доношу до Вашего сведения о новом происшествии, имевшем быть позавчера в доме г-на Чекалинского и ставшем продолжением случаев, указанных мною в предыдущем донесении.
Находясь в том же доме с тою же целью, я обратил внимание на то, что около восьми часов вечера в зале вновь появился г-н Германн, уверенно проследовал к столу и немедленно поставил, добавив к своей обычной ставке и весь предыдущий выигрыш.
Заявленная им ставка была настолько велика, что потрясла и банкомёта и понтёров, не рискнувших играть ту же талию, так что г-н Германн понтировал в одиночестве. Г-н Чекалинский был чрезвычайно взволнован, руки его тряслись, однако он всё же собрался метать; но тут г-н Германн со словами: «Ах ты, чёрт, совсем забыл!» – хлопнул себя по лбу и, посмотрев заявленную им карту, внезапно переменил её (что, насколько я понимаю, до начала талии правилами отнюдь не возбраняется).
Г-н Чекалинский стал метать. Направо легла дама, налево туз.
– Туз выиграл! – воскликнул Германн и открыл свою карту. И действительно, это был пиковый туз.
Г-н Чекалинский побледнел и, схватясь за сердце, рухнул на пол. В наступившей тишине г-н Пушкин в полном восторге закричал: «Ай да Германн! Ай да сукин сын!» – и прибавил несколько слов, кои в присутствии дам произносить не полагается; но я, опасаясь раскрыть свой инкогнито, не рискнул ему сделать замечания.
Г-н Германн бросил на него суровый взгляд, но ничуть не возразил и сразу же удалился, сложив весь свой выигрыш в заранее захваченный с собою объёмистый портфель. Последнее показалось мне подозрительным, но повода вмешаться усмотреть я не смог.
После его ухода поднялся шумный говор. «Славно спонтировал!» – говорили игроки. Но игра уже не возобновилась.
Насколько мне стало известно, г-н Чекалинский сошёл с ума и помещён в Обуховскую больницу в 17-й нумер, но ничего не говорит, не отвечает ни на какие вопросы и только невнятно бормочет: «Тройка, семёрка, туз! Тройка, семёрка, дама!»
При сём остаюсь в ожидании Ваших последующих указаний,
с совершеннейшим уважением,
штабс-ротмистр П. Томский
P.S. Искренне благодарю Ваше сиятельство за любезные поздравления по случаю моего предстоящего производства в чин ротмистра и бракосочетания с княжной Полиною.
***
Из протокола допроса свидетеля –
ангела-хранителя III разряда Андрона
Председательствующий: – Свидетель, что вам известно о событиях, имевших место в пасхальное воскресенье 13 апреля 1806 года?
Свидетель: – Ваша честь, в этот день моя подопечная повитуха Марфа Дыркина находилась на дежурстве в больнице, поскольку божье провидение допускает роды и в день светлой Пасхи, и я, разумеется, находился при ней неотлучно. Роженица была немка, но веры православной, роды были трудные, и когда младенец наконец божией милостью благополучно появился на свет, повитуха радостно перекрестилась и слегка шлёпнула его по задней части; но он не заплакал, как обычно бывает, а напротив, радостно загукал и потянулся ручонками к матери, чего я ранее за двадцать лет службы при повитухе Марфе Дыркиной никогда не видел.
Председательствующий: – Свидетель, а где в этот момент находился ангел-секундатор I разряда Феодосий?
Свидетель: – Ваша честь, сие мне неведомо. Незадолго до разрешения родов он вдруг заявил, что ему необходимо отлучиться по некоей надобности; но я не посмел ему возразить, ибо его ранг в табели много выше моего.
***
Из приговора Василеостровского райсуда
г. Санкт-Петербурга
Василеостровский Райский суд г. Санкт-Петербурга, рассмотрев в закрытом судебном заседании дело ангела-секундатора I разряда Феодосия, обвиняемого в преступном небрежении своими обязанностями, установил:
13 апреля 1806 года ангел-секундатор I разряда Феодосий, находясь при исполнении своих обязанностей в одной из городских больниц города Санкт-Петербурга, позволил себе поддаться соблазну со стороны мелкого беса именем Анчутка и покинуть рабочее место, невзирая на ожидавшееся вскоре родоразрешение. При этом подсудимый не мог не знать, что ожидаемый младенец приходит в этот мир повторно, а посему должен быть сразу после появления подвергнут со стороны специально подготовленного ангела-секундатора интенсивному телесному воздействию в виде сильного шлепка, что побудит его закричать и забыть все детали своего предыдущего существования в том же образе.
Подсудимый Феодосий, покинув рабочее место, предался возлияниям, что само по себе в день светлой Пасхи не преступно, хоть в компании упомянутого мелкого беса Анчутки и предосудительно; однако тем самым младенец был лишён указанного телесного воздействия и в итоге сохранил некоторые воспоминания, применив их в решающий момент своей последующей жизни и тем нарушив первоначальную волю Провидения.
Именем Высших сил Василеостровский Райский суд г. Санкт-Петербурга постановил:
- признать ангела-секундатора I разряда Феодосия виновным в преступном небрежении своими обязанностями и неумышленном косвенном соучастии в нарушении воли Провидения;
- понизить указанного Феодосия до ангела III разряда и назначить ему наказание в виде ссылки сроком на пятьдесят лет для дальнейшего несения службы в Якутский уезд для должного окормления рождающихся младенцев и противодействия местным шаманам;
- не подвергнутого воздействию младенца вернуть в младенческий вид и подвергнуть повторному рождению в том же месте и образе в то же время, обязав указанного ангела Феодосия подвергнуть его телесному воздействию и лишь после того отбыть для исполнения наказания.
Председательствующий – советник-посланник
архангел ((подпись)
***
Из постановления квалификационной комиссии
Адской кухни по г. Санкт-Петербургу
Рассмотрев служебное представление по поощрению мелкого беса Анчутки, комиссия отмечает, что упомянутый мелкий бес проявил настойчивость и изобретательность, хотя полного успеха и не мог добиться ввиду вмешательства Высших сил, и постановляет:
- за проявленное усердие мелкого беса Анчутку повысить в звании до беса-искусителя II разряда с выдачей знака отличия в виде почётного банта на хвост, носимого при исполнении.
***
Его превосходительству гр. Бенкендорфу А.Х.
от негласного агента Томского П.
Донесение
Доношу до Вашего сведения о некоторых случаях, имевших быть в доме известного карточного игрока г-на Чекалинского, коим я лично был свидетелем, находясь там в связи с негласным наблюдением за действиями титулярного советника Пушкина, что было мне поручено согласно с Вашими указаниями.
В один из вечеров в зале для игры в фараон неожиданно появился некий г-н Германн, по роду занятий инженер, из немцев, ранее в пристрастии к карточным играм не замеченный. Сделав исключительно крупную ставку, вызвавшую искреннее удивление банкомёта, он подтвердил её, предъявив соответствующий банковский билет. Заявленная им карта (насколько я мог видеть, тройка пиковая) выиграла, и он, получив свой выигрыш, немедленно удалился под перешёптывание присутствующих.
На следующий день г-н Германн вновь появился, проследовал к столу и удвоил вчерашнюю ставку, добавив к ней и свой выигрыш. Заявленная им карта (семёрка пиковая) вновь выиграла, и он немедленно удалился, оставив всех присутствовавших в недоумении.
На третий день около восьми часов вечера в зале вновь появился г-н Германн и немедленно поставил, добавив к своей обычной ставке весь предыдущий выигрыш. Заявленная им ставка была настолько велика, что потрясла всех, никто не рискнул играть ту же талию, так что г-н Германн понтировал в одиночестве. Г-н Чекалинский был чрезвычайно взволнован, руки его тряслись, но он стал метать. Направо легла дама, налево туз.
– Туз выиграл! – вскричал Германн и открыл свою карту. Но это был не туз, а дама пик.
Г-н Германн побледнел и, схватясь за сердце, рухнул на пол. В наступившей тишине г-н Пушкин в полном восторге закричал: «Ай да Чекалинский! Ай да сукин сын!» – и прибавил несколько слов, кои в присутствии дам произносить не полагается; но я, опасаясь раскрыть свой инкогнито, не рискнул ему сделать замечания. Самая же игра уже не возобновилась.
Насколько мне стало известно, г-н Германн сошёл с ума и помещён в Обуховскую больницу в 17-й нумер, но ничего не говорит, не отвечает ни на какие вопросы и только невнятно бормочет: «Тройка, семёрка, туз! Тройка, семёрка, дама!»
Я бы не рискнул тревожить внимание Вашего сиятельства всеми этими подробностями, которые отличаются от обычных карточных драм разве что размерами бедствия; однако мне стало известно, что вверенный моему негласному надзору титулярный советник Пушкин вздумал написать о сём случае некую пиесу или даже роман в стихах, на что следовало бы обратить внимание. Поелику г-н Пушкин ныне произведён в чин камер-юнкера, я лично подобных действий произвести не могу.
При сём остаюсь в ожидании Ваших последующих указаний,
с совершеннейшим уважением,
ротмистр П. Томский
БАСНИ
Соловьи и Роза
Известно всем, что главною причиной
Несчастий, поразивших род людской,
Являются причуды не Мужчины,
Но Женщины – удел у нас такой;
Об этом говорит любой сюжет –
Вот например, о Соловье и Розе –
Обыгран он в Поэзии, и в Прозе,
Но в Басне? Но и в басне есть ответ.
В далёком, но прекрасном королевстве
Принцесса Роза замуж собралась –
Возможно, киснуть надоело в девстве
Иль по-другому жизнь не задалась,
Но королевой стать принцесса не могла,
Покуда не решит семейные дела,
И вздумала сравнить достойных женихов
При помощи музы́ки и стихов.
Корона, титул – многих претендентов,
Прельщённых перспективою такой,
Дворец принцессы принял на постой,
Ценилось и звучанье инструментов:
И пение, и качество стихов –
Регламент был, как водится, суров,
И, всех опередив мало-помалу,
Три Соловья добра́лись до финала –
Пропеть для Розы песенку свою,
Конечно, подобает Соловью.
Был первый встрёпан и на вид нелеп,
С эстрады затянул какой-то пошлый рэп,
А уж когда пошёл ругаться матом,
Всё кончилось понятным результатом –
Чирикнул Соловей, вспорхнул – и был таков,
Во избежанье тумаков.
Второй – певец совсем иного склада –
Под гусли затянул сплошную дребедень,
Такие ай-люли и ладо-диди-ладо,
Что у принцессы началась мигрень,
Заныли уши, заболели зубы;
Но с ним охрана обошлась негрубо,
Культурно в двери выведя с концерта
И дав с собою порцию десерта.
Зато уж третий менестрель
Такую выдал ласковую трель,
Такие выводил волшебные рулады
(Причём без ай-люли и ладо-диди-ладо),
И был, хоть с виду хил, настолько мил,
Что слушателей сразу покорил,
А у принцессы ёкнуло в груди –
Она ему кричит: «Не уходи!
Соловушка, в тебя я влюблена,
И вот тебе рука моя дана,
И скипетр в придачу, и держава,
Чтоб ты моей страной владел по праву
И облегчил мне тяготы мои…
Тут надобно сказать, что Соловьи –
Прекрасные певцы, и вам любая Муза
Всё это подтвердит;
но для тасканья груза
Навряд ли пригодится музыкант
Пускай и виртуоз он, и талант.
Державу Соловей и приподнять не смог,
И бездыханным рядом лёг.
Мораль уразуметь из басни может всяк:
Не Соловей для груза нужен, а Ишак!
Ишак, конечно, грубое созданье,
И соловьём не запоёт,
Но груз в итоге он перевезёт,
Коль допустить его к финалу состязанья.
Поэт и Муза
Твердили нам не раз великие поэты
О прелестях весны, любви и юных дев,
Которым пишем мы куплеты и сонеты,
Однако жизнь сулит иной напев.
Один дебил, старательный и пылкий,
Пленён был по весне красотами дебилки
И, красный день узрев в календаре,
Решительно поднялся на заре
И вздумал сочинять стихи к Восьмому марта,
Любовь свою поставивши на карту;
Однако же, поскольку был дебил,
То умственных в мозгу недоставало сил
И вместо строк волшебных для красотки
На лист ложились жалкие ошмётки:
«Ну… типа… вот… сегодня… поздравля…» –
И наконец, о помощи моля,
Воззвал он к Музе: мол, спаси меня –
И вдруг, в сиянье мартовского дня
Сошла к нему прекрасная Эрато,
По голове погладила, как брата,
И молвила: «Ты, эта, не пиши,
А просто поздравляй, от всей души!»
И вот, таким советом окрылённый,
На рынок поспешил дебил влюблённый,
Купил букет (иль веник) – пять мимоз –
И тотчас же красотке преподнёс,
Произнеся смущённо и невнятно:
– Ты… эта… типа… в общем… ну, понятно… –
И, ощутивши вдруг, что тоже влюблена,
В свой будуар ввела его она,
Где оба предались любовному томленью
Всю ночь, весь день и вплоть до воскресенья;
И надобно сказать, что их союз
Цветёт до сей поры, под одобренье Муз.
То, что герой – дебил, внушает нам печаль,
Но светлой радостью проникнута мораль:
Коль ты дебил – так не пиши стихов,
А просто счастлив будь, до третьих петухов.
Заяц-коммерсант
Кто вздумает коммерцией заняться,
Старайся не проторговаться –
В торговле важен результат;
А вот о том как в басне говорят.
Зайчишке как-то бог послал с небес морковку.
Зайчишка взял её на изготовку
И уж собрался откусить,
Но во всю прыть
Ему навстречу по дороге
Скакал Козлёнок длиннорогий:
– Зайчонок, дорогой, продай мне корнеплод!
От голода уж подвело живот,
А я тебе за это левый рог
И даже правый с ним отдать бы мог!
Зайчишка удивился:
– Ну снимай!
– Он не снимается, но впредь, ты так и знай,
Он будет твой! На нём, как полагается,
Так и напишем: «Принадлежность Заеца«!
Зайчишка, завершив торговые дела,
Рога (уже свои) оставил у Козла
И сунулся в знакомый огород,
Чтоб выведать, что там ещё растёт;
Но там, укрывшись среди грядок репы,
Волчище ожидал его свирепый.
Смертельный страх придал Зайчишке сил
И он непринуждённо попросил:
– Так это твой, я вижу, огород –
Продай-ка мне, хозяин, корнеплод!
– Продать – тебе? А что в уплату дашь?
– Рогов дам пару! В общем, баш на баш!
Волк долго ржал: – Одна-ако, ну дела…
И где ж твои рога?
– Хранятся у Козла,
Они несъёмные, но значатся моими,
На них моё легко увидеть имя,
И их хозяин я теперь, по договору!
– А где же сам Козёл?
Да там он, у забора…
– Замётано! – Волк поднялся с земли
И убежал.
Рога потом нашли,
А сбоку от забора на дорожке
Лежали рядом с рожками и ножки.
Зайчишка, кстати, горевал изрядно,
Что с Козликом всё вышло так неладно,
Но той себя моралью утешал,
Что сам он честно торговал –
За что купил, за это и продал.
——————— оОо ———————-