Содержание
1
«В положении умирающего есть свои преимущества:
когда нечего терять – не боишься риска» *
Новая/старая моя рубрика, теперь в сетевом формате, – о культурной политике в Самаре и окрест; о том, что теперь этим словом обзывают; и о том, можно ли что-то сделать даже тогда, когда у отцов-командиров рука упорно тянется к портупее.
Начну с того, как нас приучают забыть о существовании книг. Только маленькое отступление: я не о множестве профессионально причастных у книге людей, действительно ее любящих. Я сам прошел часть тернистого пути, некоторое время служа в библиотеке, некоторое время занимаясь торговлей печатной продукцией, некоторое время – издательской деятельностью, некоторое время читая в университете различные курсы, связанные с культурными практиками. Потому эти заметки о нас с вами и не о нас одновременно. Заметки обидные, но куда деваться: битву за культуру чтения мы с вами проиграли.
***
Несколько примеров из прошлого.
Начало 60-х. Принято решение о расформировании Куйбышевского суворовского училища в несколько этапов. Последние роты суворовцев готовятся убыть в Казань, а в Куйбышеве уже начали исполнять оргприказы. Библиотека была вывалена на снег улицы Обороны (бывшая Казанская, нынешняя Алексея Толстого): уникальные издания XIX – начала ХХ века. Куйбышевская профессура (тогдашняя и будущая) часть библиотеки спасла. На конных подводах, тележках, прикрученных к велосипедам, в мешках, перекинутых через шею, спасатели собирали из сугробов антикварные издания и тащили их домой. Чтобы читать, давать читать коллегам и студентам. Чтобы книги продолжали жить. Среди этих спасателей была и моя тётя Нелла Львовна Клейн, будущий доктор исторических наук, заведующая кафедрой экономической истории экономической академии…
«Человеческая память похожа на чувствительную фотоплёнку, и мы всю жизнь только и делаем, что стараемся стереть запечатлевшееся на ней» *.
***
Середина 70-х. Профсоюзные библиотеки получили приказ избавиться от «старых» книг. Списать, выкинуть, сдать в макулатуру, сжечь! Мне позвонила родственница, директор одной из таких библиотек. Ее слезы душили, когда она представляла, что нужно снести их на помойку. Так у меня оказались полные комплекты оттепельных «Нового мира», «Юности»…
«Может быть, лучше не видеть жизни такой, как она есть, закрыть на всё глаза и веселиться» *.
***
90-е. Переход к новой политике в сфере книгоиздательства. Первое впечатление – восторг от новых для нас авторов, названий! Настоящий праздник для книгогурманов «самой читающей страны в мире». Но затем цены на книги начали расти по экспоненте. Что случилось? Оказывается, главная причина в том, что тиражи и низкие цены во многом держались на предзаказах от библиотек и книготорговцев. Издатели получали гарантии, под которые даже в условиях «базарного» капитализма можно работать.
Многие процессы были централизованы, а это же так неправильно. Нет гарантий – растут риски. И средний тираж книги в 100 000 экземпляров уменьшился до 1 000, а ныне и 400 – успех! Можно ли частному лицу вписаться в процесс, если средняя цена книги – около 2 000 рублей? Можно, если у тебя соответствующий доход. Вот только, к сожалению, у тех, кто нуждается, как правило, нет такого дохода, а у тех, у кого искомый доход есть, как правило, нет потребности в книге.
И книга теперь – предмет роскоши, элемент дизайна.
«Во всяком случае, вы делали глупости из-за стоящего дела…» *.
***
Те же 90-е. Вначале повсеместно стали исчезать киоски «Печати», затем они превратились в лавки по продаже сигарет, презервативов и сувениров. Растут аппетиты почтовиков, а за ними – почтовые накрутки на издательскую стоимость газет и журналов, и вот уже покончили с индивидуальной подпиской как массовым явлением. Исчезли понятия «утренняя» и «вечерняя» газеты. Не те, которые набор информационных сообщений, ангажированных спонсорами, а те, которые аналитика, приглашающая к размышлению. У интеллигенции стало допустимым не следить за содержанием «толстых» журналов.
Люди бросаются в библиотеки, а в настоящих библиотеках вводятся лимиты на выдачу читательских билетов. Например, студентам младших курсов. В «дворовых» же библиотеках царят вкусы охлоса. Самый высокий среди газет тираж – у «СПИД-инфо».
Но со временем настоящие библиотеки теряют возможность покупать настоящие книги, их максимум – 10 % от вышедших в свет. И федерального закона об обязательных экземплярах, по сути, нет. Опять всё упирается в цены, тендеры и человеческий фактор. В то, за кем последнее слово при выборе литературы для закупа. И хорошо, если эти люди слушают и слышат специалистов. Но, как правило, некогда же…
«Кто не создаёт, должен разрушать. Это старо как мир. Психология малолетних преступников» *.
***
«Нулевые». В университет приходит новый ректор, и вскоре появляется приказ: списать все издания, вышедшие до 80-х. Все! Не только естественнонаучные, но и гуманитарные. На самарском «Эхе Москвы» была такая передача «Три Богатыря» (Валера Бондаренко, Сергей Лейбград и я). Мы подняли бучу, «общественность» нас поддержала, приказ дезавуировали. Но об этом горе мы узнали, потому что альма матерь всё-таки, а сколько таких приказов появилось втихую…
«Цветным не нравится книга «Маленький черный Самбо». Сжечь ее! Белым неприятна «Хижина дяди Тома». Сжечь и ее тоже! Кто-то написал книгу о том, что курение предрасполагает к раку легких. Табачные фабриканты в панике. Сжечь эту книгу! Нужна безмятежность, спокойствие. Прочь всё, что рождает тревогу! В печку!» *
***
«Десятые». В библиотеках, даже научных, начали повсеместно появляться всяческие кружки по выпиливанию лобзиком, ансамбли по виртуозному исполнению «топотухи» и пению хором. И «топотуха», и лобзик замечательны – и вместе, и порознь, но покажите мне хотя бы одну серьезную психологическую/педагогическую/методологическую работу про то, что все эти кружки способствуют научению любить читать.
Библиотеки превратились в клуб. Хорошее слово, однако в данном случае оно синоним «оливье». В них теперь можно заниматься чем угодно наравне с чтением. Наравне, но, мне так кажется, государство финансирует библиотеки именно для научения чтению, и это абсолютно не имеет никакого отношения к государственному планированию поголовья библиотечных посетителей, где те, кто когда-никогда заглянет в читальный зал, уравнены с посетителями библиотечной галереи и зрителями театрального спектакля.
«Почему книги вызывают такую ненависть, почему их так боятся? Они показывают нам поры на лице жизни» *.
***
Наше время. И тут по библиотекам «жахнули» федеральной программой по созданию архипелага «модельных» библиотек. Дело хорошее в той части, когда библиотеки красят/белят/штукатурят по индивидуальному проекту. Но поинтересуйтесь, есть ли в технических заданиях этих проектов раздел, в котором проектировщикам предписано учитывать растущие запросы фондохранилищ, а если уж совсем «по чесноку», то спросите, сколько книг списано в процессе ремонта и куда книги эти дели, и кто конкретно отвечает за распределение книг по разделам «устаревшие» и «пусть пока поживут».
Вы удивитесь полученным ответам. Они свидетельствуют о катастрофе, которую мы еще не переживали.
***
А губернатор, мэры, главы администраций, министры и начальники департаментов под «стрёкот телекамер» продолжают «разрезать ленточки». Они имеют право не знать нюансов, о которых я сегодня написал, но они не имеют права набирать своими советниками «лизоблюдов» (ну, вы поняли), которые не подсказывают им, что такие нюансы в природе есть.
«– Значит, вам уже всё равно?
– Нет, мне не всё равно. Мне до такой степени не всё равно, что я болен от этого» *.
* Все цитаты из книги Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту».
2
«Ни отчаянья, ни стыда ни теперь, ни потом, ни тогда» *
Я совсем запутался с этой «новой этикой» – особенно в контексте бесконечной дихотомии «наши – не наши». Как я должен относиться к Художнику, если он по всем эстетическим канонам – гений, но допускает себе думать и даже высказывать вслух сомнения по поводу смыслов, совершая при этом разного рода самостоятельные поступки, которые вам по каким-то причинам не близки? И, наоборот, – к бездарю, но «социально близкому»?
И проблема становится совсем неразрешимой, если речь не о дне сегодняшнем, когда скоропалительное навешивание ярлыков – «гений», «бездарь» – можно списать на неизбежные погрешности вкуса и высокую температуру «пепла Клааса», а о событиях исторических, когда их анализ вроде бы уже сделан.
Случайно нажимал на клавиши телеканалов и попал на фильм. Два молодых человека, только-только вступающих в волшебный мир кино, сидят в кафе и обсуждают своё профессиональное будущее, совершенно не замечая, что вокруг – начало 40-х, удушающая атмосфера фашистской Италии, когда дуче беспокоился уже не столько о формировании образа Древнего Рима, а начал гонения на евреев – один из древнейших народов Аппенинского полуострова; расправы с политическими оппонентами и отправки на фронт всех, кому не удалось увернуться от мобилизации. Всё это есть в фильме. А наши герои «эстетствуют» и отстраненностью своей (перехожу на крик!) способствуют вполне себе благополучному существованию бесчеловечного режима.
Как я должен к ним относиться, если одного из юношей зовут Федерико Феллини, другого – Альберто Сорди, а в интерьере постоянно мелькает «отец итальянского неореализма» Витторио де Сика, тоже абсолютно индифферентный к политической обстановке? А где-то рядом – Росселини, Висконти и вожделенная цель всех итальянских «киношников» – Кубок Муссолини на организованном по его инициативе Венецианском кинофестивале – Мостре. И все перечисленные выше не поддерживают режим, а просто часть нации. Не борцы с диктатурой и даже ее не осуждают.
Понимая, что кинематограф – во все времена наиболее востребованная среди всех видов искусств и эффективная часть пропагандистики, я должен перестать смотреть их работы? Бойкотировать прокат фильмов – участников Венецианского фестиваля?
Я не могу признать за человеком право оставаться за пределами политических битв? И не обращать при этом внимания на творческие потуги фанатиков с горящими от политических страстей глазами, порой полуграмотных, порой в борьбе растративших свои способности. Как не пострадать за свои взгляды и не краснеть, смотрясь в зеркало. Одновременно.
А может общество привыкло менять взгляды на жизнь, искусство, исторические факты и двигательные силы прогресса раз в поколение? Привыкло, и ему никогда не бывает стыдно. И нет даже мотива подумать: а может быть, есть отличные от политических критерии оценки события?
* Анна Ахматова.
3
«Лучшее, конечно, впереди, вот только бы воскреснуть»
Посмотрел, а затем перечитал заявление главы Самары Елены Лапушкиной по итогам участия Самары в конкурсе «Культурная столица года». Наша губернская столица вышла в финал, но в итоге уступила первенство Нижнему Новгороду. Причем в последний момент по необъясненным причинам у Самары отняли 20 тысяч голосов.
Возмущение мэра объяснимо, но на итоги конкурса есть и иные точки зрения. Сразу хочу отбросить политическую составляющую, хотя этот мотив очевиден: самарские хлопцы и дивчины так привыкли самостоятельно заниматься подсчетами результатов самых разнообразных голосований, что их ошарашил итог не в свою пользу. Как это – кто еще кроме них наделен правом перетягивать одеяло на свою сторону?
И это, безусловно, положительный результат конкурса. Не сразу, но, два-три раза проиграв «общенародные выборы», рукой водители – пусть не эти, но грядущие – начнут задумываться, насколько предсказуемый ими результат вызывает неудовольствие широких народных масс. Раз «по сопатке», другой – очень полезные следствия.
Как говаривал Чарльз Буковски, «большинство начинают вопить о несправедливости, только когда это касается их лично» («Хлеб с ветчиной»).
И забудем о политике, которая борьба за власть, оставим за собой политику только культурную, вернее ее отсутствие в родной губернии.
***
Во-первых, напомню, что идея проекта «Культурная столица» – европейская и критерии ее чрезвычайно просты. Назначенные учредителями эксперты выбирают победителя, не принимая в расчёт достигнутые тем успехи. Заявки от Парижа, Рима, Лондона и иже с ними лидеров не принимаются и никогда не принимались. Проектом предусмотрено всей Европой «вскладчину» помочь наиболее творческому региону сделать рывок (или, по-самарски, прорыв) в культурном развитии, для чего предусматривают участие во включённых в заявку программах «технологов» и художественных коллективов со всего Старого Света. Культурологи, экономисты и продюсеры изучают заявки и подсчитывают, где такой рывок будет эффективнее других. Никакой «прибыльности» и «доходности», никакого зрительского «поголовья». Только содержательное развитие города/региона.
В сегодняшней России эта схема невозможна в принципе. Когда «Культурная столица» в начале тысячелетия появилась в Отчизне, такая логика еще была возможна, и первой «столицей» стал совсем не благополучный Ульяновск. Сейчас не так. Сейчас этосоцсоревнование (или капсоревнование, или базарсоревнование), и в числе номинантов кроме Самары и Нижнего – Новосибирск, Калининград и др. Города, вполне себе развитые.
Борьба за передовое знамя отрасли…
***
Во-вторых, в релизе и заявлении Лапушкиной – позиции, как ей кажется, в нашу пользу: область в десятке наиболее развитых в туристическом отношении регионов. «На наших предприятиях создается космическая слава всей страны». «Наши музеи и театры, современные арт-пространства и галереи пользуются неизменной популярностью у гостей и жителей города».
Но в десятке – это не лидерство. Из университетских специальностей исключена культурология, а профильную кафедру объединили с кафедрой политологии, забыв по недосмотру пришпандорить к ним хроматографию и физику твердого тела. В Нижнем же, между тем, открыли факультет искусств. В университете имени Лобачевского. Это плюс к консерватории и театральному училищу.
Самарские музеи и галереи пользуются популярностью «у гостей и жителей», а как иначе? Потребность есть, но не сравнивать же нижегородский «Арсенал» и фантастическую по провинциальным (и не только) меркам коллекцию художественного музея с самарскими такими же. «Мы делаем лучший кофе в округе, потому что в округе больше никто ничего не делает». Это не из Лапушкиной, но как верно…
А если космическая слава включается в рассмотрение, то тогда и фонтаны горячей воды из асфальта, и ежедневный транспортный коллапс, и запредельные коммунальные тарифы – тоже в зачет. И с такими показателями – только на повторную сдачу, а не на лидерский стяг.
***
Наши, конечно, молодцы. Они в условиях «плаванья без руля и ветрил» совершают порой невозможное. Но «без руля и ветрил» можно достичь успеха только в рамках теории вероятностей, теории случайных процессов или при подтасовке.
«Мы очень рассчитывали на то, что конкурс будет прозрачным, открытым, с понятными критериями. В дальнейшем мы будем очень крепко думать, насколько надо участвовать в подобных конкурсах» – это слова мэра. Обидно. Не понимает.
Но прошли всего сутки, и появилась новая надежда на информацию областного минкультуры: «Самарский регион поборется за звание «Литературный флагман России». Значит, к борьбе готовы. Правильно, хотя и забавно: «При выборе победителя будут учтены инициативы органов власти и учреждений культуры в сохранении литературных традиций». Каких традиций? Мы же не Тула времен Льва Николаевича, не Вологда и Иркутск 1970-х, не Екатеринбург 90-х… Кто из читателей готов к диалогу со мной о самарской литературе? А одного проекта «Время читать» мало. Литературный флагман – это еще и творческий созидательный процесс, а не только читательский.
Мне так кажется.