Поэт, писатель, художник, фотограф. Родился в 1958 году в семье художников, книжных графи-ков, много лет сотрудничавших с издательствами «Просвещение», «Восточная литература», «Наука», «Известия», «Малыш» и многими другими. Впервые опубликовал свою работу в печати в возрасте 12 лет. В дальнейшем сотрудничал со многими издательствами, как государственными, так и коммерческими. В качестве главного художника, редактора, помощника главного редактора и главного редактора вёл издания (газеты и журналы): «Культура здоровой жизни», «High-Tech Содружества», «Россияне», «Власть и политики». Сейчас главный редактор BRICS-Alliance Media Service. Член Творческого Союза художников России (ТСХР), международной федерации художников (IFA) и международного Союза писателей Иерусалима.
Живёт в Москве.
Литературное объединение «Свеча» существует в Москве уже давно. Мне повезло стать его руководителем лишь три года назад, и я очень рад тому, что Татьяна Сергеева – организатор и основатель объединения – пригласила меня в эту тёплую и очень творческую компанию.
Как и всякое ЛИТО, «Свеча» собирает авторов разного уровня мастерства. Однако, так уж сложилось, что в нём отсутствует расслоение по «градусу таланта» — слушатели объединения изначально приняли для себя одну важную (едва ли не основную для такого рода сообществ) мысль: в поэзии не бывает раз и навсегда сложившихся мэтров, каждый, кто погружается в этот мир, пожизненно остаётся учеником. Может быть, именно поэтому здесь себя одинаково комфортно чувствуют и авторы с опытом, и те, кто делает свои первые шаги по торным дорогам поэтического мира.
Каждая встреча ЛИТО – это разбор очередного «домашнего задания», которое выполнено слушателями и посвящено работе над конкретной составляющей творческой мастерской: стихотворными размерами, тропами, классическими и современными формами стихотворений, стилистическими приёмами и т.п. В отличие от других литературных объединений, здесь меньше всего времени уделяется разборам того, что написано авторами для себя и принесено на суд собратьев по цеху, и тому есть важная причина. Чаще всего такие разборы и слушания сводятся к взаимному восхвалению членов группы, и в какой-то момент творческий и профессиональный рост участников замирает – все получают примерно одинаковое количество лавров и похвал, а новенькие с трудом пробиваются к благожелательности спаянного круговой комплиментарностью коллектива. При подобном методе работы вынести для себя что-то новое и полезное сложно – это удаётся лишь единицам и то изредка. А вот работа над литературным мастерством оказывается куда полезнее. Попутно – разбирая написанное по заданию – мы касаемся и других составляющих каждого конкретного стихотворения, видим слабые и сильные стороны каждого автора, и это даёт материал в том числе и для индивидуальной работы.
Спустя три года – по моему мнению, а также, судя по многократно возросшей востребованности авторов ЛИТО на всякого рода поэтических вечерах, фестивалях и конкурсах, уровень мастерства каждого из членов объединения заметно вырос. Что ж, я рад представить на суд читателей их стихи: знакомьтесь, поэты ЛИТО «Свеча».
Содержание
Василий РОМАНЕНКОВ
СХОЖДЕНИЕ
Она сходила, только не с ума,
И не на землю – по болтанке трапа,
Так сходят в полночь гулкие грома,
Так сходит в сад черёмуховый запах.
Под шебаршистый шёпот камыша
Она сходила призрачною тенью.
Никто не смел схожденью помешать,
И даже Тот, кто ведает схожденьем.
Она была «прекрасна без прикрас»,
Живую кровь, волнуя и тревожа,
Она сходила, как в последний раз,
Когда спасти ничто уже не может.
Повелевая мыслить и страдать,
За косогором накануне лета
Пчелой сходила Божья Благодать
На неприкрытость темени поэта.
ЧЁРТ ЗА ПЕЧКОЙ
Над трубой луна сияет свечкой,
Фонари мигают за углом.
Чёрт сидит тихонечко за печкой
На тюке с каким-то барахлом.
Там пылятся – рваная перчатка,
Половик, кусочек сургуча…
Мыслит чёрт, что бабушка с устатку
«Отче наш» забудет прочитать.
И тогда, прокравшись через сени,
В дом войдёт на липких лапках страх,
За окном качаться будут тени,
И шуршать настойчиво в углах.
И чернее самой чёрной сажи,
Навевая оторопь и грусть,
Чёрт такой мне страшный сон покажет,
Что я вздрогну, вскрикну и проснусь.
Чёрт глядит на бабушку украдкой,
Он готов войти в безумный раж,
Но горит неяркая лампадка,
И звучит негромко: «Отче наш».
Андрей КУЧУМОВ
МАЙСКИЙ МАЯТНИК
Мой карман потёртый ветром
Этой раннею весной
Под завязку полон, с верхом,
Полуночной тишиной.
Нерастраченным желаньем
Дотянуться до небес,
И привычным ожиданьем
Хоть каких-нибудь чудес.
Завтра я расклею рамы,
Выйду в тапках на балкон,
И, конечно, телеграммы
Прилетят со всех сторон.
Солнце сонно улыбнётся,
Набирая высоту…
Майский маятник качнётся
И раздвинет пустоту.
ДЕВОЧКЕ
Маленькая пляшущая девочка —
Сколько ей? Лет двадцать или сто?
От ствола отломанная веточка,
Шалым ветром сорванный листок.
Спать легла, когда уж было за полночь,
Утром кофе варит впопыхах…
Вспомнились сиреневые запахи,
Солнечные пятна на плечах.
Видимо приснился ей оставленный
Тесный дворик в южном городке,
И базар, пропахший рыбой вяленой,
И фонарь на старом маяке
Яблочком по золотой тарелочке
Катится стремительная жизнь…
Маленькая пляшущая девочка,
Держись!
Вновь бежит. Бренчит в карманах мелочью,
Думает про дальние края.
Маленькая, пляшущая девочка,
Как ты там, отважная моя?
Татьяна СЕРГЕЕВА
ДОБАВЛЕННЫЙ ДЕНЬ
Огурчиком и перчиком за столиком у лифта
Мы провожали первый свой последний зимний день,
И в этом дне добавленном был коньячок не лишним,
А нищета и хлопоты – всё было дребедень.
Нечаянно-негаданно нам жизнь-судьба потрафила,
И души наши встретились, и руки, и глаза…
Не всё ещё, не всё ещё в дороге мы потратили –
В нас столько тихой нежности – и в сказке не сказать.
Закусочка нехитрая, и батареи тёплые,
И поцелуи долгие, и быстрые слова…
А нашу первую весну – там, за большими стёклами
Рассеянным огнём машин уже плыла Москва.
Юлия ЗАЗИМКО
ПОСРЕДИ ВЕСНЫ
Все островки просохшего асфальта
Мелками разрисованы уже,
И белый голубь в небе крутит сальто
Под свист в два пальца с крыши гаражей.
К плюс десяти ползёт температура,
Во всю потеют снега бугорки,
И надпись у подъезда: » Светка — дура»,
А рядом: » Все мальчишки — дураки!»
Весна! Весна! Полсотни прошлых вёсен…
И это ощущенье дежавю.
И так же, как и раньше, кто-то просит
Ещё гулять, когда домой зовут.
Бесстрашно перепрыгиваю лужи,
С волненьем жду мать-мачехи салют
И тороплюсь…Но заклинаю :» Ну же,
Позвольте мне подзадержаться тут».
На голых ветках, что чернее перца,
Грачихи заполошенно кричат.
А посреди весны есть в детство дверца…
Есть дверца, от которой нет ключа.
ПОЭТ
Фонарей полуночный свет,
Тень безликая супит бровь…
Где-то в городе есть поэт,
Сочиняющий про любовь.
Не до сна ему, не до сна,
Если строки зовут в полёт.
И не пьёт вроде бы вина,
А как пьяный себя ведёт:
Улыбается невпопад,
Обижается без причин.
И блуждает поэта взгляд
По фонарным кругам ночным.
А жалеть его не резон,
Смысла нет вызывать врачей,
Хоть душа его как огонь,
А быть может, и горячей.
Он не ест и не спит почти,
Может быть, уже сотни лет…
И прошу я его: «Прочти
О любви мне стихи, поэт».
Елена ЛЕЩЕНКО
ИЮНЬСКОЕ
Трава манила стать босой, и я разулась,
А из-под ног ушла земля и не вернулась.
Мы взялись за руки с тобой, чтоб удержаться,
И невозможно слало вдруг рукам разжаться.
Куда-то в область живота сбежали мысли,
В программе сбой произошёл, и мы зависли,
…Нас ветер в поле уносил, где пахло зноем,
И одуванчики вослед взлетали роем.
Там разноглазые цветы на нас глазели,
Н синих нитках облака качали землю,
И мы парили, высоко не поднимаясь,
Босыми пятками травы почти касаясь.
Нас поднимали над землёй любовь и нежность,
Мы понимали облака – их безмятежность,
И понимали, что весь мир устроен мудро,
И было лето,
был июнь,
и было утро.
Хоть знали оба – день уйдёт бесповоротно,
Но было весело душе, ногам щекотно.
И всё звенело от любви, к чему касались!
И было так.
И было всё.
И всё осталось.
РАЗВОД
Трещинка к трещинке, капля за каплей –
Вот и разрушен семейный храм.
Это – последняя сцена в спектакле:
Делят-поделят житейский хлам.
Без сожаленья, без ссор, с прибаутками:
Лыжи ему, ей сервиз с незабудками,
Он забирает ручку с Гагариным,
Она – чемодан тётей Люсей подаренный,
Ей – холодильник, шуба и тряпочки,
А для него телевизор и тапочки.
Всё разделили до самой безделицы,
Только постель ну никак не поделится…
…Что же осталось?
Дочери отчество.
Ей – слёзы в подушку.
Ему – одиночество.
Елена УЛЬЯНИЦКАЯ
СПИНОЙ НАЗАД
За Богом ходит его народ
По большей части спиной вперёд.
В душе тревога, печаль-тоска –
Знать пялит очи на ворога…
Собрали манну – шажок вперёд,
Мираж обманом назад ведёт,
Вперёд шажочек, да два назад –
Так топчут веру и виноград.
Но в день вчерашний возврата нет,
Распашем пашни на поле бед
За плугом Отчим размерен шаг…
Что видят очи, то совершат.
МИЛА ФОКС
МОЙ ОТВЕТ – НЕТ
В моём прошлом горит свет.
Наши общие дни – беда.
Мой ответ для тебя – нет,
Даже если шепчу – «да».
Для меня был почти бог,
Я умела с тобой летать,
Но читается между строк –
Ты боишься счастливым стать.
Что же, право твоё – на боль,
Но меня с собой не зови.
Я сама выбираю роль
По призванию и любви.
Отменяю я свой обет
И связавшие нас года.
Мой ответ для тебя – «нет».
И отныне так – навсегда.
Светлана ТРИХИНА
СЕКРЕТИКИ
Девочки-кофейницы, хорошистки бывшие
Прятали «секретики» яблонями-вишнями,
Тополями-липами, солнечными скверами…
Сбудутся желания Любами да Верами.
Наденькины фантики – под цветные стёколки
После будут найдены Ванями до Стёпами…
Детство петербуржское, косы да беретики –
Где ещё закопаны стёколки-секретики.
ЯБЛОКИ С МАРСА
Яблоки с Марса – рупь за кило.
Марс лепестками весь замело.
В мае на Марсе яблонь парад —
Марс надевает брачный наряд.
И розовеет красный песок,
И по нему ты ходишь босой.
Тянут каналы влаги лучи.
Марс на рассвете бел и лучист.
Осенью жарки Марса плоды,
Снова краснеют Марса сады,
Яблоки ветер ссыплет горой —
Марс на закате красен, как кровь.
Елена ТИТОВА
РОМАНС НА ПОЛУСТАНКЕ
Мне нечего терять — давно увяла осень,
Дороги к алтарям засыпал робкий снег.
Не все и не всегда слова твои доносит
Бродяга-ветерок, спешащий на ночлег.
Мне нечего дарить — поранят обещанья
Любви, которой нет и не было меж нас.
Зато опущен взгляд, прерывисто дыханье.
И главные слова остались про запас.
Припев
Я прошепчу, что мир от нашей встречи ярок,
Что светочем во тьме ты озарил мне путь.
И мой прощальный взмах – вот истинный подарок:
Будь счастлив и – прошу – меня не позабудь.
Мне не о чем молить Творца вселенской пыли.
Уйдём, наступит срок, в заоблачную высь.
Он время нам даёт, чтоб сердцем мы простили
Тех, от кого в пылу раздоров отреклись.
Да будет тот храним, кто ангелом ведомый
Стучит в сердца людей, приносит в них зарю.
Прощай, случайный друг — знакомец незнакомый.
Тебя благодарю – за всё благодарю.
Припев
АЛТАЙСКИЙ КРАЙ
Соломенный Алтай с белёсой шапкой гор,
Что манят вдалеке живительной прохладой –
Безлюдный уголок недоеных коров,
Нечёсаных овец бредущие отары…
Вдоль трассы иногда мелькают и дома —
По нескольку всего… заборы покосились.
Пыль с обуви не смыть. Сезон клещей, жара.
Цветущие сады редки, дожди – что милость.
Румянцем сизых гор маральника кусты.
Как не хватает в них дыхания сирени!
Стоп кадром: ГЭС, река, над ней — качели-мост:
Ступивший на него, готовься к встрече с бездной…
В Край Духов приезжай, коль муторно в душе,
Когда, забыв себя, ты мечешься и злишься.
Побудь самим собой! Питательной красой
Наполнись! На Алтай спеши, чтоб возродиться.
Александр АСМАНОВ (руководитель ЛИТО)
СЫНУ О СТРАННОСТЯХ НАУКИ
«Путешествуя в Азии, ночуя в чужих домах…»
И. Бродский.
Через трещину – как бы она ни была узка –
Вытекает больше, чем может налить труба.
Заржавеет вентиль, иссякнет к чертям река,
Лишь прореха вечна, бессовестна, как судьба
диссидента, как злой проститутки речь, –
Сквозь неё уйдёт всё то, что способно течь.
Нет ни капли истины в планах и чертежах,
Положась на них, выходя даже в ближний путь,
Знай, что дело тех, кто доверился карте – швах,
И дай Бог им всё же добраться куда-нибудь
Или хоть назад к исходному «А» дойти,
Испытав неверность намеченного пути.
Опасайся смешивать – жидкости, что в стекле,
безопасны порознь, вместе же нет, увы!
Может так бабахнуть, что и по всей земле
Отзовётся знатно, и не сносить головы
изобретателю. Девушек же, опричь,
От болтушек всяческих может и грех настичь.
Уходя выключай. Приходя не включай. Лишь так
Сбережёшь энергию, нервы, процессор и жёсткий диск.
И для мира свет, и себе самому – пятак,
И когда однажды электрик предъявит иск
населению, ты избежишь суда,
Сэкономив шконку, робу, паёк, а ещё – года.
Астрономы врут. Поверь, кривизна земли
Есть случайный фактор, зависящий только от
«Мы ещё идём?» или «Правда? Уже пришли?»
И назад при этом всегда видней, чем вперёд,
Даже если «вперёд» – это значит всё время «вниз».
Прежде чем бежать, чуть-чуть постой. Оглянись.
ЯНВАРСКОЕ
Проскрипел по асфальту бесснежный январь,
Словно старые стылые дроги,
Бессловесная муза – пустяшная тварь –
Сиротой обивает пороги.
Только зря – над крестьянским пространством ни зги,
Лишь циклон из Атлантики носит
Облака европейской слюнявой лузги
по безлюдным российским погостам.
Здесь бы слезы сушить, заголяя испод,
Обретая забвение в браге,
Но уже сочиняет раскосый рапсод
Одиссею узбека в варяги.
И уже ускоряет движение вниз
По наклонному жёлобу лени,
Обретя свой тяжёлый, законный дефис
Между каменных дат, поколенье.
И февраль, подтянувший резервы пурги,
Как стратег над исчерченной картой,
Ждёт приказа, чтоб снежные двинуть полки
И рассыпаться яростью марта.
… А пока тишина. И не зная вины,
Спит сознанье, доверяясь природе.
И пустяшная муза, приметой войны,
Позабыв попрощаться, уходит.