Родился в 1954 под Питером. Детство и юность провёл на Севере – Линахамари, Архангельск, Северодвинск… В 1977 получил специальность психолога в Ярославском университете. До пенсии работал руководителем строительных и клининговых фирм. Стихи пишет с 14 лет.
Победитель и лауреат литературных конкурсов и фестивалей «Под одним небом», «LogoРифмы» и других. Постоянный член отборочного жюри международного конкурса «Эмигрантская лира». Публиковался в различных сборниках: «Поэзия», «Муравей на глобусе», «Тёмная лошадка». Подборки стихов размещены в международном альманахе «У» и журнале «Терра-нова» (США) и «45-параллель».
Живёт в г. Ярославль.
Содержание
«Бессонница памяти»
Стихотворения
Путь домой
«Хорошо, что есть на свете
Это счастье — путь домой».
Б.С. Дубровин
Всё та же позолота византийства,
Всё то же здесь ворьё, как вороньё,
Но в малахит весной оденут листья
Печальное Отечество моё.
Прикроет зелень грязь и бездорожье,
Проснётся лес от птичьей кутерьмы,
И кажется, что нам весна поможет
Заречься от сумы, или тюрьмы.
Подумаешь, что всё не так уж кисло,
И тешишься иллюзией одной,
Что со времён седых от Гостомысла
Одно лишь счастье, — это путь домой…
Всегда война
Когда пройдёт под окнами святой,
А это будет всё-таки когда-то,
Ему я крикну: Эй, браток, постой,
Зачем идёшь ты в образе солдата?
Зачем тебе промокшая шинель,
Потёртая кирза и тяжесть каски?
Ответит он: Война отсель досель,
Мы все — солдаты, остальное – маски,
И не бывает не твоей войны,
Есть только передышка перед боем,
Мы вечные бойцы и нет вины,
Что нам Господь не предложил иное…
Поймаю я его усталый взгляд
И всё пойму, и, прямо спозаранку,
Я, на плечо повесив автомат,
Уйду в окопы обживать землянку…
* * *
что ж ты, облако моё, остров-облако,
не найдёшь себе небесного облика?
гулко с яблонь будут бухаться яблоки,
приплыву к тебе на лёгком кораблике, —
на листочке на тетрадном, на клетчатом,
я причалю к тебе тёплым вечером…
будем буквы вспоминать — яти, ижицы,
да читать друг другу вечную книжицу,
что написана рукой невесомою
тихим вечером над речкою сонною…
* * *
Утро снежной пылью ляжет
На проспект и скаты крыш.
День проснётся. Что ты скажешь
Мне сегодня, мой малыш?
Видишь, иней заискрился
Вновь под солнечным лучом?
Кто тебе сегодня снился?
Поиграем в нечет-чёт?
Нечет принесёт печали,
Чёт подарит радость жить…
Скоро лодочка отчалит
Та, в которой вечно плыть
Предстоит мне безвозвратно,
Без руля и без ветрил…
Извини, что так нескладно
Я с тобой поговорил.
Больше я тебя не встречу,-
Время быстро утечёт.
Я себе оставил нечет,
А тебе оставлю чёт…
* * *
Скоро травы солнцу в обжиг.
Росы. Утренняя взвесь.
Что ж я, так не осторожно:
Был, да сплыл, да вышел весь.
«Шишел-мышел, дядя вышел,
Не вернётся никогда!»
Малыши. Стрижи под крышей.
Речка. Сонная вода.
Мёртвая вода, живая, —
Губ сухих не промочить.
Речь моя, — словечек стая…
Гаснет угольком в печи
Мир огромный, разноцветный.
«Шишел-мышел, где же ты?»
«Я ушёл тропой рассветной
В небо, — собирать цветы».
Россыпь звёздного букета.
Боль щемящая — в груди.
Дети. Сны. Начало лета.
«Шишел-мышел, приходи…»
* * *
сойди меня с ума, моя слепая нежность,
пойдём с тобой бродить, где сердцу уголок,
ты верила в любовь, я верил в неизбежность,
и только бог часов отсчитывал нам срок.
мы спрятали часы и календарь порвали,
мы думали, что так нам будет лучше, но
сезоны за окном по-прежнему мелькали
и превращали жизнь в бездарное кино.
а время, как в стихах, и старилось и глохло,
и рой чужих страстей вселялся в наши сны,
я говорил тебе, что всё не так уж плохо,
а ты кивала мне: дотянем до весны…
сойди меня с ума и будет всё, как прежде:
я вновь раскрашу мир и позову тебя,
туда, где есть ещё хоть капелька надежды,
где мы с тобой вольны, и ни при чём судьба…
* * *
И сон не в сон, когда такая рань,
Что тишина до хруста ощутима.
А ты была пуглива, словно лань,
И, словно лань, так трепетно ранима.
Я был с тобой, я познавал тебя,
Как познают неведомое чудо,
И уплывала нежности ладья
Из пункта А и далее – повсюду.
Нас видел Бог и, может быть, хранил
Для нас пока нехитрые секреты,
Когда шипел заезженный винил,
И я искал на ощупь сигареты.
Ты верила в меня, а я в тебя,
Хотя всё было межу нами хрупко…
А за окном, во тьме календаря,
Ночь осыпалась колкой снежной крупкой.
И мы с тобой уснули. Город спал
В тиши своих заснеженных кварталов.
И Бог нас, как детей, поцеловал,
И бережно поправил одеяло…
* * *
Не пытайся заучивать сей алфавит, —
Это тайная азбука смысла любви,
Может быть, на умершем шумерском,
Или птичьем, иль вовсе каком-то другом,
Неизвестном тебе, а другим – дорогом,
И до боли сердечной уместном.
То ли клинопись, то ли по венам клинок,
То ли венчик цветов, то ль терновый венок,
То ль свобода, то ль рабские сети.
Если сам не любил – не поймёшь никогда, —
Для тебя это всё, словно с гуся вода…
А другим – выше жизни и смерти.
* * *
На ресницах твоих — дожди,
На запястьях твоих — разлука.
Я прошу тебя: не уходи,
Задержись, и тогда над лугом
Солнце высветит краски дня
И овеет теплом. Ты знаешь,
Что ты значишь сейчас для меня,
И как страшно, когда теряешь
Суть себя, и в ряду потерь
Горше нет, чем сиюминутно
Потерять всё, чем жил. Поверь,
Умереть и уйти – не трудно,
Трудно жить каждый день, в себе
Воскрешая улыбки и жесты
Всех ушедших. Хромой судьбе
Не найдётся на свете места,
Где не будет тисков в груди
Замыкающегося круга.
На ресницах твоих — дожди,
На запястьях твоих — разлука…
* * *
Я любил электричество, гроз фиолет,
Запах пыли чердачной от старых газет,
Где покоилась с миром эпоха.
И дышалось озоном, и дождик стучал,
И казалось, что жизнь состоит из начал,
Из мгновений — от вдоха до вдоха.
Перевёрнутый мир за оконным стеклом
Оставался недвижим, а время текло
Через дыры, прорехи и щели.
Я к сверканию молний и грому привык,
И пытался учить тарабарский язык
В ожидании зимних метелей.
Колыбельную тихо играла свирель,
Ты для кошки на пальцах плела колыбель
Из обычных катушечных ниток.
Как Офелия, в белом, бледна и грустна,
Ты ко мне приходила из прошлого сна,
Только сон был печален и зыбок.
Тарабарский язык, ночь, и всполохи гроз,
Образ твой уходящий, да зелень берёз, —
По зиме это всё запорошит.
Электрических лампочек тусклый накал
Мне напомнит, что я тебя тщетно искал
Столько лет в исчезающем прошлом…
* * *
По осени так тянет в странствия
За семь несбыточных морей.
Провинция венецианствует,
Залив просёлки до бровей.
Ознобом бьёт нагие рощицы,
Но за дождливой пеленой
Мне не мерещится – пророчится
Весенний терем расписной.
От зимней хмари постепенно
Я излечусь. Увижу вдруг
Сады в цветенье белопенном,
И одуванчиковый луг.
Скажу, прищурясь, Солнцу: «Здравствуй!»
…Весна затеплит семь ветров,
И я вернусь из зимних странствий,
Как блудный сын под отчий кров.