Родился в 1963 году в Виннице. Учился, служил, работал. Член Международного Союза писателей. Исполнительный директор Международной Грушинской Академии. Руководитель Международного Грушинского Интернет-конкурса и творческого объединения «Пилигримы».
Публикации в литературных сборниках: «75 лучших строк», «Время прозы», «Венок Есенину», «Времена года», «Философия иллюзий», «Поребрики»,
«Песни у людей разные…», «Грушинский 21 век», «Грушинское братство», «Пилигримы времени», «Русское эхо» а также в газетах «45 параллель», «Что хочет Автор?», «Фабрика литературы», «Сатирикон», «Колесо Смеха» и журнале «Московский Базар». Автор книги «Человек рождён для счастья».
Живёт в Самаре.
Содержание
Рассказы
«Курточка», «Нерусь»
Курточка
или неделя семейного счастья (быль)
ПЯТНИЦА:
Хорошая девочка Юлечка 13 лет принесла аж целых три пятёрки из школы и просит маму купить ей модную курточку, как у подружки Кати!
Мама соглашается.
И папа получает задание на следующий день – обеспечить семью транспортным средством для поездки за курточкой.
Был хороший вечер и хорошее настроение.
СУББОТА:
Папа пригнал утром машину (ВАЗ – 2112) со стоянки и все поехали на рынок за курточкой.
Весело светило солнышко над миром.
Вот и большой крытый рынок промтоваров. Дружно выбрались из авто.
Ходили, искали, выбирали, примеряли, и — подошла одна.
Как у Кати, но – даже лучше.
Хорошая девочка Юлечка просит купить именно её!
Мама и говорит:
— А посмотрим ещё?! Эта дорогая, я думала подешевле взять.
Ходят час, ходят другой. Ничего Юлечке уже не нравится.
Вернулись к первой, а нет её. Продали!
Папа и предложил:
— А поехали на другой рынок?
Выходят на стоянку, а машину-то украли (угнали… ну, можно ещё и по-другому сказать, более ёмко отразив трагическую суть произошедшего, только это будет не литературно!)
Дальше: Милиция – ГИБДДэ.
Заявления, протоколы, справки и тэ.дэ. и тэ.пэ.
Выходной загублен.
Настроение на нуле.
Папа пил коньяк и молча думал.
Мама смотрела в телевизор.
Но тут хорошая девочка Юлечка и говорит:
— Плохо, что украли машину. Но курточку-то мне сегодня не купили, а я девочкам уже сказала, что мне покупают…
ВОСКРЕСЕНИЕ:
Папа из гаража пригоняет утром мамин автомобиль (Фольксваген Поло).
Все едут по магазинам и ищут курточку.
Нет такой!
Через два часа поисков мама захотела в туалет.
В дамской уборной она, закончив с делом, встала и подняла сумку с кафельного пола. Зазвонил новый сотовый телефон (Самсунг Е-600), и мама, выхватив его рывком, не удержала, и он вырвался из руки… на волю… как птица – взлетел и… продолжил траекторию — прямо в унитаз! Бульк! И звонит!
Мама, не робкого десятка дама (директор фирмы и необходимо ответить на деловой звонок), смело рукой туда!
Но не разогнула средний палец и в результате толкнула телефон дальше! Ушёл по сифону! Всё!
С чувством глубокой досады она отмыла руку, отжала мокрый рукав кофты и медленно вышла к родным. Те радостно заулыбались…
Ещё один выходной день загублен.
Настроение на нуле.
Мама выпила корвалол.
Папа смотрел футбол.
И тут хорошая девочка Юлечка говорит:
— Ну и ладно, телефон… А завтра вечером поедем в магазин?
ПОНЕДЕЛЬНИК:
Папа полдня на работе и полдня с документами по угнанной машине (страховка, ГИБДДы).
Мама на работе весь день.
Вечером хорошая девочка Юлечка говорит:
— А курточку-то мне не купили!
Папа на повышенных тонах:
— А, может она тебе и не нужна? Всё из-за твоей курточки! И машину украли, и телефон уже потеряли…
Хорошая девочка Юлечка плачет.
Мама, приближаясь в боевой тональности:
— Не смей орать на ребёнка!
Слово за слово и дошло до обоюдного предложения развода.
Загубленные лучшие года вспоминались ранее…
Вечер потерян.
Настроение на нуле.
Папа молча выпил корвалол.
Мама выпила коньяк.
Спать папа лёг на диване в гостиной (по-другому в зале).
ВТОРНИК:
Вечером мама готовит на ужин курочку.
Папа в гостиной читает газету.
А хорошая девочка Юлечка, собравшись с силами и, чувствуя, что если сейчас промолчать, то ничего уже и никогда хорошего в её жизни не будет, громко так говорит:
— Ну, а где моя КУРТОЧКА? Вы же обещали!
Папа на дыбы (он без авто страдает безмерно):
— Эгоистка! Все вы, бабы, такие, только о себе думаете!
Мама, от испуга, протыкает руку себе ножом. Насквозь.
Далее — травм пункт, ну и по программе: зашили, повязку наложили. От столбняка укололи. БОЛЬНО.
Вечер загублен.
Настроение на нуле.
Папа молча лёг в гостиной.
Мама спала в спальной.
СРЕДА:
Мама, направляясь по рабочим делам, не справляется с управлением и… врезается в дерево (резко крутанула руль больной рукой и… отпустила).
Машина — в хлам.
Эвакуатор. ГИБДД. Врач.
День потерян.
Настроение на нуле.
Вечером никто ни с кем не разговаривает.
Спать родители продолжают врозь.
ЧЕТВЕРГ:
Папа возвращался домой и, переходя дорогу, поскользнулся. Упал больно.
Мама, скрепя сердце, молча достала фастумгель и намазала папу здоровой рукой.
Вечер загублен.
Настроение на нуле.
Диван в гостиной на день уже не складывают…
ПЯТНИЦА:
Папа на работу не ходил.
Мама ходила на перевязку пешком.
А вечером хорошая девочка Юлечка с обиженным видом и дрожью в голосе заявляет:
— Ну, мы поедем завтра покупать мне курточку?
Или вы меня обманули?
Папа молча смотрит на маму.
Мама, молча — на папу.
Ехать уже не на чем.
Да и не кому…
После тяжёлой паузы мама говорит:
— Доченька ты уже большая. Может, ты сама съездишь? Мы тебе денег дадим. Возьмёшь подружку? Катю… А?
Прекрасная идея!
Всем понравилось!
Мама достала из холодильника бутылочку водочки.
Папа миролюбиво подковылял к столу.
Был хороший вечер и хорошее настроение.
Раскраснелись…
Нерусь
или жаркое лето 1990 года
Из ответа Виолетте Баша о Чеченской войне
А я, Вам, расскажу об одном старшем лейтенанте. В том далёком 1990 году в Грозном выдалось жаркое лето. Южный вечер дурманил ароматами, с неба сыпались огромные звёзды, в мангале потрескивали угольки от вишнёвых веток, неугомонные собаки лаяли на проезжавшие машины, а рядом со столом в небо тянулся инжир. Сын сидел и смотрел на отца, которого не видел несколько лет.
Они долго шли к этой встрече…
Неожиданно сыну выпал отпуск летом, и отец, уже пару лет как ушедший на пенсию по выслуге лет из республиканского военкомата, предложил отдохнуть у него, чтобы показать семье сына природу Северного Кавказа. Да и очень хотелось повидать внучку. Они вместе ездили на синей «шестёрке» в Аргунское ущелье за родниковой водой, кормили с маленькой Алёнкой ослика на пыльной улице, жарили шашлыки на даче отца возле аэропорта. Там были и русские, и армяне, и чеченцы с ингушами, и осетины с украинцами. Все гости, выпив молодого вина, однозначно решили — лучшее мясо приготовил сын! Отец театрально нервничал, но светился радостью, ведь к нему приехал его старший из сыновей, который пошёл по его стопам.
Оно было очень жаркое, это лето.
В тени виноградных листьев после выпитого взрослые мужчины разговорились о том, что плохо с деньгами и совсем плохо с работой, что возвращавшиеся в родные края чеченцы настойчиво предлагали по дешёвке продавать дома, а при отказе поджигали строения или избивали хозяев, в тёмное время суток возвращавшихся домой. Выждав пару дней, снова приходили и предлагали продать, но уже гораздо дешевле. Наседали на армян и евреев. Уже и русские семьи стали уезжать. А кто работать будет-то? Ведь горцы ездят в автомобилях только на передних сидениях — либо начальник, либо водитель. У станка они стоять не умели, да никогда особо и не хотели. Отец нервно отвечал на эти вопросы, что и у него на родине в Карабахе тоже много глупостей творят люди, которые долго жили вместе, а теперь враждуют! Муж его старшей сестры вдруг заявил, что он армянин! И хоть жена его, покойница была азербайджанкой, дети их всё равно армяне, и они теперь против азербайджанцев.
Старший лейтенант сидел, слушал и смотрел на отца и понемногу узнавал самого себя. Он этого давно хотел. Отец не воспитывал его. Три раза они с матерью официально женились, столько же искря, разводились… Но на её похороны в 1987 отец приехал. И сын видел, как плачет мужчина, который любил свою женщину.
Июль 1990-го года…
А в сентябре он уже хоронил отца.
Была дорога на ЗИЛ-131 из оренбургских степей в аэропорт на Волге. Был душный Ту-134 из Архангельска в Грозный. Выпрыгивающее из груди сердце, когда забирал тело отца из морга. Была изматывающая дорога в тысячи километров в одном автобусе с гробом, а в конце маршрута по Карабаху ещё и под дулами боевиков, молча пропустивших автобус с телом офицера Советской Армии в родной азербайджанский аул, находящийся в окружении трёх армянских сёл. Проникающий в душу ветер на вершине горы у старого албанского храма, куда ещё мальчишкой приводил его отец, срывал с головы фуражку, а рядом дымился окурок от ненадолго отошедших вооружённых людей. В доме, когда-то деда, а теперь старшего брата отца, всё время менялись люди, которые говорили, что они его родственники и помнят его самого маленьким, всегда любили и мать уважали, и теперь очень раскаиваются, что настаивали на разводе его отца с женщиной с Кубани. А он, молчал и смотрел на непривычный дождь, льющийся беспрестанно с карабахского грязного неба, да так, что невозможно было ни на чём проехать.
На Волге совсем по-другому идут дожди…
Усталый следователь из республиканской прокуратуры в душном кабинете, недолго объяснял, дескать, есть версия, что его отец защитил какую-то соседскую женщину от ограбления и изнасилования, и эти молодые чеченцы, возможно, убили его из мести днём 11 сентября, но следствие разберётся. Мусульмане убили мусульманина, защитившего женщину мусульманку от поругания? Чушь какая-то…
Длинная дорога домой вообще не осталась в памяти, только по приезду слова соболезнования от подчинённых и комдива. И особенное «сочувствие» заместителя начальника отдела штаба округа: «Ну, раз твой отец с Кавказа, то сам ты – «нерусский» и место тебе не здесь». Было больно от таких слов. Хотелось подойти и врезать штабной гниде. Сдержался… Только сощурил глаза и бросил хлёсткие слова сквозь стиснутые зубы: «А куда ж девать дедов – одного, встретившего войну в Бресте, и другого, сгинувшего под Харьковом в 42-ом?… »
Через год не стало страны, которую он, отец и деды защищали.
Были рапорт, время безработицы и безденежье…
Была «умелая» приватизация, давшая одним магазины и скважины, а другим фантики «Гермес-Союза» и «AVVA».
Всё это будет уже потом, а тогда, на даче в Ханкале, сын сидел и молча смотрел на отца. Старший лейтенант внимательно смотрел на полковника в отставке, который очень гордился сыном, замечательно приготовившим для всех его гостей «седло барашка». Он его этому никогда не учил, но видимо, в крови каждого кавказского мужчины заложено предками — умение вкусно и правильно готовить мясо на углях. Сын сидел и смотрел на отца, которого не видел многие годы. Они долго шли к этой встрече…
Это уже потом будет — странное время. Это уже потом будет странная война. И всегда, всегда странные правители. Это уже потом он узнает о своих азербайджанских, украинских, еврейских, армянских, польских, немецких и естественно русских корнях и родственниках и ему не раз будут тыкать, даже русские родственники, что он «нерусь» – капитан Российской Армии, сын полковника Советской, внук бойца Красной Армии и правнук кубанских и оренбургских казаков. А он и правда родился в\на Украине, хоть с двух лет и живёт на Волге, крестится, читая «Отче наш», над своими русскими детьми, встав на колени, повернувшись лицом к Иерусалиму, когда они заболеют. А иногда в тишине пытается даже писать стихи на языке, говорить на котором когда-то его научила мама…
Да… в далёком 1990 году лето в Грозном выдалось жаркое. Мне было всего-то каких-то 27 лет. Была жива страна. Отец сидел напротив, и мы разговаривали о службе, о женщинах, о жизни. О том, что происходило с нами все эти разделённые годы. Говорили по-мужски о наболевшем. В тот тихий тёплый южный вечер с неба падали шальные звёзды, в мангале тлели пахучие угольки от вишнёвых веток, где-то лаяли неугомонные собаки, а рядом тянулся в небо инжир.
Отец очень хотел вырастить его на даче в Грозном и одну зиму саженец даже перезимовал. Но больше ничего этого уже никогда не будет…
(Инжир не растёт на Северном Кавказе)
«Все мы родом из детства»
Антуан де Сент-Экзюпери
В сапогах и подпоясан, стрижка-«ноль», душа вразлёт –
Я шагать ушёл по плацам, строевым летя вперёд.
Доказать хотел, что лучший, что меня ты бросил зря,
И лишь к лету выпал случай, никого не костеря,
Завернул судьбу в Саратов, где мужицкою стезёй
Пел, служил, махал лопатой, с теми был, кто стал семьёй.
Офицерские погоны получил тебе назло,
А потом по гарнизонам душу детскую скребло.
Дал зарок, что будут дети жить со мной мои всегда
И отцовские советы получать не иногда.
Ты рыдал у гроба мамы, пережив лишь на чуть-чуть,
И с твоими сыновьями проводил тебя я в путь.
Было три, когда ты бросил, в двадцать семь ушёл совсем,
Не ответив на вопросы, не решив и треть проблем.
А я ждал и ненавидел, больше чем тебя, себя,
В той мальчишечьей обиде, миру целому грубя.
Нет тебя, а я всё спорю, и стихами говорю,
Потому что время ш(п)оря, до сих пор тебя люблю.
Сам давно даю советы, запеклись мои года,
Только внуки, как и дети, будут жить со мной всегда.
В сапогах и подпоясан, стрижка — «ноль», душа вразлёт –
Я шагать ушёл по плацам и с тех пор лечу вперёд…
* * *