Что бы я могла сказать о себе в 2021 году, о себе такой какая я есть? Песенки я пишу уж лет 50, неприлично сказать. Или напротив — стоит уже говорить об этом неторопливо, с расстановкой. Но я ещё не научилась так. Такое ученическое отношение к происходящему — меня питает и поддерживает. Пусть завтрашний день будет могучим и лучистым, если уж сегодняшний тощ и изнуряющ. Стихи не желали ни с чем соседства в моей реальности. Ни театр, ни кино. Именно стихи. Ну, так и быть, с маленькой домашней музыкой. И вот, что же. У меня около 40 альбомов песен, баллад. Первые вышли в 80-е ещё годы, прочие выпускаются по сей день. Каждый год — выходит 1-2 альбома. Сборники стихов также, давно уж ежегодные, с ежедневными стихами. Я не вижу — чем ещё и заниматься взрослому человеку, когда выросли дети, когда и внуки уж в студентах…. Реальность совершенно безбожна и неутешительна. А стихи… это то, что нужно. С полдюжины стихов этого лета предлагаю вам.
Вероника Долина.
Москва
2.09.21
Содержание
Напишу я тебе, моя девочка
Напишу я тебе, моя девочка,
Про непышные наши дела.
Что же делать с тобой, что же делать то,
Чтобы чуточку ты ожила.
Чтобы ты распрямилась-расправилась,
Как когда то на море, в Крыму…
Хоть бы господу богу понравилась,
Если больше уже — никому.
Напишу тебе — радуйся, радуйся!
Ещё много на свете людей.
Может врут, а быть может, и правда все:
Не на веки на троне злодей.
И падёт, и сползёт, и покается .
И ударится он головой.
Но пока ещё тут он, пока ещё .
И командует всею Москвой.
А такие несчастные дурочки
Или парные к ним дураки —
Все укрылись в одном переулочке
И в зелёные смотрят очки.
Не реви, не грусти, моя девочка.
Дожидается аэродром.
Помнишь, лёгкая рыжая белочка
С изумрудным справлялось ядром.
Да, чудо не случается само.
Да, чудо не случается само.
Оно, пожалуй, исподволь готовится.
И пишется на облаке письмо.
И тонкий луч в земную линзу ловится.
Чтобы тебя, беднягу, поразить
Своим неподражаемым сиянием.
И дождик перестанет моросить
На сердце — под сиятельным влиянием.
Я в сумочке везла свои часы
Несчастные. Любимые, но мёртвые.
Они служили мне не для красы.
И винтики, и стёклышки потёртые.
Решила, что такие же куплю,
Как десять лет назад со скромной датою.
Уж раз так вышло ,что я их люблю —
Сказала я с улыбкой виноватою.
И вот я в магазинчик часовой,
Иду, как это изредка случается.
И никакой проблемы мировой
Тут нет, и вовсе и не намечается.
Да, умерли часы, пора — пора.
От смены батарейки нету радости.
Так вся Москва сказала мне вчера.
А там умеют не сиропить гадости.
Я новые со вздохом пригляжу.
Да вот они, не дорого нисколечко.
Но прежние пока что положу
Пред юной продавщицею на стоечку.
И повернулась я, хребет согнув.
И выбрала что надо, и неближнее.
А девочка смотрела не моргнув
На маленькое тело неподвижное
Часов моих. И вот она без слов
Их унесла в своё подполье тайное.
Чтоб вынести обратно мой улов,
Моё приобретение случайное
Уже со стажем. Скажет вам любой,
Что десять лет часы едва ли носятся.
Ну, разве что даны самой судьбой.
Ну, разве что в стихи ещё попросятся.
Короче говоря. Она пришла.
И подаёт часы — с серьёзной миною.
Да, батарейка надобна была,
И чуть не плачу я над всей картиною.
Покупку отменяю. Милый друг
Мой снова жив, не мёртв, мы не таковские.
И стрелочка описывает круг.
И батарейки, точно, не московские.
Господи, не трогай человека.
Господи, не трогай человека.
У него ведь головная боль.
Или вдруг — нежданная любовь.
Или вот больница да аптека.
Господи, да пожалей его.
Он же не нарочно ошибается.
Обжигается и ушибается,
А потом не помнит ничего.
Господи, он глуп, смешон и плох.
Слабо понимает, скверно учится.
Из него героя не получится.
И откуда в нем возьмётся бог.
По берегу, размеренно хромая
По берегу, размеренно хромая,
Пушистые ресницы поднимая,
Лошадка невеликая идёт.
Один кружок с ребёнком — пара евро.
А больше ничего не стоит нерва,
Пока не пнёт случайный идиот.
Выходит что, неплюшевая пони,
Не так, как полагается иконе,
Ты жизнь свою по кругу прожила.
Твоя подружка деток не катает,
А сахарок вон за щекой не тает.
И жив хребет в отсутствие седла.
А матери детей для моря прочат.
У каждого второго — звонкий прочерк.
А что отец — один из рыбаков.
Поедет мальчик на хромой лошадке,
Да прямо в море въедет без оглядки.
А мать за ним. Да поздно — был таков.
Усталая, побитая, хромая ,
Идёт она , копыт не поднимая
Идёт себе и думает стихом:
Пусть мальчик едет и другие дети.
Пускай по кругу. Те круги и эти.
Ты пони — мать. А детушки — верхом.
Не может быть
Не может быть, не может быть,
Что все получится забыть.
А может и получится.
Она ещё научится
Такое все же забывать,
Чему на свете не бывать.
Сама же все придумала
Так, будто тихо дунула
Ему в уснувшее лицо
И написала письмецо,
Короткое-короткое
И безнадёжно кроткое:
Не может быть, не может быть,
Что все получится убить.
Оно не убивается.
Оно не забывается .
Там слишком был могучий луч.
Там слишком был скрипучий ключ
И дверь была забитая.
И женщина убитая.
Все далеко, тушкан мой, мой ежонок
Все далеко, тушкан мой, мой ежонок.
Во времена вселенских напряжёнок
Неловко слово уж произнести.
Эпоха миновала-миновала.
Она нас небогато одевала
Кормила как умела. Ну, прости,
Ежонок мой, мой тринадцатилетний.
Скажу тебе я с нежностью последней.
Таким, как ты — достался божий свет.
А мы-то даже не подозревали,
Хоть всячески себя подогревали.
Старались, добывали… так ведь нет.
Не розовое ведь, а грозовое
Суровое, но все ещё живое-
Посверкивает сердце. Хоть и мгла .
И вот идут ежи, тушканы, белки
За молоком из бабкиной тарелки,
Качающейся на краю стола.
Так жгла изнутри, так сверкала.
Так жгла изнутри, так сверкала.
А я не могла сохранить
Ту нить молодого накала,
Подземную алую нить.
А после налёт известковый
Присыпал горячий металл
И вот тяжеленой подковой
Он просто к копытцу пристал
Так было, так было со мною.
Нельзя доставать из земли
То яркое, то неземное,
Что феи сберечь не могли.
——————— оОо ———————-