Поэт, переводчик, член Союза писателей России. Вероника родилась в 1976 г в Москве. Призёр конкурса «Супердесятка — поэзия» (Кубок мэра города Королёв). Победитель конкурса «Национальная литературная премия Золотое Перо Руси» в номинации «Поэзия», международного литературного фестиваля «Славянские традиции», Международного Грушинского Интернет-конкурса в номинации «Поэзия» 2013 года, лауреат литературной премии им. Петра Вегина и литературной премии им. Ю.Г.Каплана.
Член жюри Международного Грушинского Интернет-конкурса. Автор 5 книг стихотворений. Публикации: в «Литературной газете», журнале «Работница» и других периодических изданиях.
Содержание
«Пока натянута пружина…»
***
Ни единой сказочки, жизнь, как жизнь:
Белый конь без принца стоит в степи,
И река рекой в берегах бежит,
Но куда деваться: живи, терпи…
На словах все просто: сова совой,
Научу на изи, рецепты дам.
Но когда сама остаюсь с собой,
В голове тамтамы и Амстердам,
То есть черт-те че непонятно с чем,
И распутать все это сил нема.
Все равно впотьмах, что гореть свече?
Вот такое, видишь ли, синема…
Имена проносятся тит-ра-ми,
Ничего не кончилось, сгинь финал!
Я ещё не видела пирамид,
Да и дебет с кредитом не свела!
Ну, и пусть не сказка, а новый бой,
Мы ещё покажем себя в анфас,
Мир не тот, конечно, совсем другой…
Но и этот тоже запомнит нас.
***
Вот так идти, сбиваясь в полынью,
морозить псевдозамшу сапоговью,
и чувствовать, что город пахнет кровью,
и понимать, как люто не люблю
я этого межвременья этап,
примкнувший к относительному благу.
Невнятных снежных месяцев бумага
все стерпит, хрупким светом залита.
Дурачиться, искать свой верный путь,
к которому, которым, для которо…
громадных понастроено заборов,
что не преодолеть, не обогнуть.
До той поры, до той зимы, пока…
покажется и малость высшей мерой.
Понять, что никогда не стану первой…
И разбирать чужое по слогам…
***
она его так просила: вернись-вернись в мои руки,
в цепкие мои пальцы, в острые мои когти.
На ушко ему шептала, во сне подлетая близко:
«я лучшая твоя песня, я нужная твоя птица»,
скользя по скамейкам мокрым, по кронам деревьев гордых
своим опереньем темным, своей наготой угодной.
Она бы смогла привыкнуть, подстроиться, притвориться:
такая простая песня, такая глупая птица…
Свои улетели, бог с ним, но ты-то чего осталась?
От запада до востока раскинула сеть усталость,
А ты в неё и попалась, какая глупая птица!
Зачем он тебе, небритый, придуманный, несвободный,
с тремя детьми, ипотекой…
Клюнь в щеку его
и брось
***
Ни этих слов, ни тех, не понедельник,
не Питер, не всерьёз, не Англетер,
а сам себе убийственный подельник,
а сам себя, увидев, проглядел.
Ни горца, ни вины, ни сцен, ни плахи –
всему конец, но нет, не в том печаль,
что русской, гладью вышитой рубахе
к чужим не привыкается плечам.
Не в том тоска, что дышится неладно,
не в том подвох, что крошится гранит.
Ничто с прохладцей жизни рафинадной
на самом деле душу не роднит.
Не проникает в кровь чернильной пеной,
не бьётся нервным почерком в строке.
Ты просто умираешь постепенно,
никем.
Абхазии с любовью…
Камушки, каменья, каменюги
дно реки устлавшие и мхами
щедро, аки патиной, покрыты
на меня глядят из-под воды.
Вот оно какое Чудо-юга:
пенится, искрится под ногами,
пахнет эвкалиптом и самшитом,
рвёт шаблоны стройных парадигм.
Я тебя запомню очень горной,
пышущей за чачей или чаем
тонкой уникальностью шафранной
и змеиной мудростью лиан.
Я тебя запомню очень гордой
и такой открытой, что ключами
лечатся просоленные раны,
а не запираются дома…
***
Маракасы адлеровских пальм,
самолётов адский вой на взлёте
(Господи, да как вы тут живете?!)
Мой тридцать девятый попугай –
август, упоителен и пёстр,
гуру постоянного раздрая,
мы себе чертей не выбираем,
на любых чертей повышен спрос
в этой поднебесной пустоте.
То ли кровью, то ли морем пахнет…
Никогда ещё такой вчерашней
я себе не виделась нигде.
***
И над тобой, таким из всех,
таким единственным из многих,
на свет дрожащий ли, на смех,
искрящийся в пыли дороги,
на то, что прожито стремглав,
на то, чем связаны с тобою,
на буйство букв, на трепет трав
летят стрекозы тёплым роем
по краю летней немоты,
поймав волну морского бриза.
Летят стрекозы, видишь ты,
насколько крыльев шорох близок?
Ты видишь, как прозрачен фон,
какие крошечные темы,
в одно сливаясь существо,
другое обретают тело?
Ты чувствуешь его порыв,
ты знаешь, точно знаешь, что там,
с той, оборотной стороны
скрывает яви плотный кокон!
Пером отточенным, скользя
по строчкам пляшущим прожилок,
пиши, пиши, пока нельзя,
пока натянута пружина.