Поющий поэт поколения 80-х, автор и исполнитель песен, член Союза писателей
Казахстана, член жюри крупнейших международных фестивалей авторской песни,
ведущая семинаров и мастер-классов. Оказавшись на окраинах развалившейся империи,
Ольга Качанова активно занимается поддержкой русского языка и культуры в
Казахстане. Сотрудничала с драматическим театром, писала песни для кино, руководила
фестивалями и песенными проектами. Многие годы выпускала на радио и телевидении
авторские программы, посвящённые музыкально-поэтическим жанрам: «Песня гитара и
мы», «Под крышами Парижа», «Театр авторской песни», «Мои поющие друзья». На
центральном республиканском канале транслировался «Проект Ольги Качановой» —
более ста ежедневных передач о песенном творчестве.
Творческий сайт https://olgakachanova.com
Всю жизнь я что-то сочиняю. С шести лет – песенки, с семи – музыку на фоно, с
двадцати семи – песни под гитару. Особенная радость – петь свои стихи со сцены. Из рук
Окуджавы, Сухарева, Городницкого, Кима получала я свои дипломы на песенных
конкурсах. Помню тепло ладони Юрия Визбора и его слова: «Мне очень понравились
ваши песни». А диплом архитектора я променяла на билет члена Союза писателей, что
позволило не ходить ежедневно в какую-нибудь унылую контору, а реализовать себя во
многих интересных мне сферах. Делала радио- и телепередачи, сочиняла рекламные
ролики и сценарии, писала рассказы, сказки, статьи и гастролировала с концертами во
многих странах. Тридцать лет выступаю в Вадимом Козловым, моим соавтором в
песенном деле. Мы записали вместе пластинки на фирме «Мелодия», шесть авторских
СD и видео-концерты, выпустили книгу песен. И в этой, наполненной творчеством
жизни, случилась вынужденная пауза. 2006-2007 годы я провела среди тяжело больных
людей. Не многие женщины из моей палаты выжили, а я смогла. После операции, шести
курсов химиотерапии, месяца облучения. Не имея сил подняться, лежала и сочиняла
стихи – и это было смыслом и опорой, и даже обязательством… Перед кем – не знаю.
Как только отрасли волосы на моей креативной голове, мы с Вадимом вновь
отправились выступать. Что и делаем, по сей день, чередуя это с мастер-классами.
С теплом, ваша Ольга Качанова.
Содержание
«Мои поющие друзья»
Мои поющие друзья,
Немых отцов слепые дети,
Что знали мы об этом свете
В границах «можно» и «нельзя»?
Слепых детей немых отцов,
Ну, кто осудит нас за это,
Что правду видели в лицо
Одни опальные поэты?
За их неспетые стихи
Три поколения в ответе,
Иначе будут наши дети
Хотя и зрячи, но глухи.
Но не обсохло на губах
Вино любви и вдохновенья.
Что знали мы? Всего мгновенье
В краю смирительных рубах.
Во всем нам чудится обман,
Что завтра петь — не знаем сами,
Но исторический роман
Мы между песен написали.
«Вадиму»
Какая странная погода,
Какая странная зима…
Дома плывут как пароходы
И пароходы как дома.
И отличаются немногим
Иллюминатор и окно,
В них чувство дома и дороги
Соединяются в одно.
Проспект перетекает в пристань,
Где в предрождественские дни
Поблёскивают серебристо
Домов сигнальные огни.
А меж огнями, фонарями,
Снуют, настырны и юрки,
С заиндевевшими кудрями,
Тинэйджеры как катерки.
И девушки вплывают в зиму,
Непозволительно стройны,
Переполняя одержимо
Ив Сен Лорановы челны.
А кой-кому не до Лорана,
Форсить зимою не с руки —
Бочком к бочку, катамараном,
Плывут куда-то старики.
И те, кому досталась пара,
Не замерзают в эти дни,
Двойными облачками пара
Обогреваются они.
И это больше чем искусство,
Куда важнее, чем кино,
Когда два одиноких чувства
Объединяются в одно.
И в эту странную погоду
Давай попробуем вдвоём
Пройти вне времени, вне моды,
Сквозь этот зимний водоём.
«А год как год… Проходим мимо…»
А год как год… Проходим мимо,
Расставив метки тут и там.
И горький опыт пилигримов
Идёт за нами по пятам…
Тот опыт прост – живи в отсеке,
Где багажу и места нет,
Небесным Органам Опеки
Вручив посадочный билет.
А день как день. Взлетает Боинг,
Где всем напуганным нальют, —
То средство от фантомной боли
Давно без пошлин продают.
Здесь все для нас, готовых к бегству
И не готовых к высоте…
Небес Охранное Агентство
У самолёта на хвосте.
А рейс как рейс. Проходит гладко,
Но лайнер встанет на дыбы,
Летя над маминой оградкой,
Которую подправить бы…
И в этой точке невозврата
Покаюсь я и поклянусь —
Люби меня любовью брата
И я сюда ещё вернусь.
(Рейс Алматы-Лондон-Нью-Йорк)
«Любите старого поэта»
Любите старого поэта, который любит небылицы,
он так мечтал опохмелиться,
но город наш ему не рад.
Проездом в городе уездном он все окрестности обшарил,
но больше всех ему мешали
жена и фотоаппарат.
Любите старого поэта, ему жена годится в дочки,
ведёт его на поводочке, –
шаг вправо, влево, как побег,
и метит объективом в сердце, но не убьёт, подранит малость,
чтоб лучше старому писалось
назло критической пальбе.
Поэт играл когда-то в джазе, а нынче рокеров ругает
и даже не предполагает,
что через много-много лет
какой-нибудь залётный рокер, мечтающий опохмелиться,
рассказывая небылицы,
на тот же сядет табурет.
Простите старому поэту круговорот вина в природе,
круговорот вины в народе
и эту утреннюю дрожь.
Любите старого поэта, который так и не заметил,
что день был короток и светел,
на эпитафию похож.
«Мама»
Бедное моё сердце
Плачет о тебе, мама.
Вот уже и солнце село,
Только мне дня мало.
Мало мне ночи душной,
Год прошёл — а мне мало…
Я прижмусь щекой к подушке,
Вышитой тобой, мама.
А на ней цветут розы
Незабудки, пионы…
Сколько я не лью слезы,
Не распустятся бутоны.
Даже если слез ливень
Или затяжной дождик…
Если б я была счастливой,
Ты бы прожила дольше.
Ты бы прожила дольше —
Вышила цветов больше.
«Ахматова тоже болела»
Ахматова тоже болела,
Лежала, смотрела в окошко.
И пело уставшее тело,
О том, что осталось немножко…
О том, что осталось две строчки
Подправить в заветной тетрадке,
А после без всякой отсрочки
Взлететь над землёй без оглядки.
Взлететь вместе с клином гусиным
Над полем, над талым болотцем,
Любя с нерастраченной силой
Все то, что внизу остаётся.
Ах, если бы тратиться снова….
Хотя ни к чему эти траты,
Когда остаётся два слова,
Две строчки до мартовской даты.
До взлёта над птичьей аллеей,
Над полем, над талым болотцем…
Я тоже лежу и болею, —
На этом кончается сходство.
«Влюбляешься»
Влюбляешься, сердце колотится,
Колотится, как на войне,
И жизнь глубиною колодезной
Опять открывается мне.
Стоишь одиноко у краешка
Колодца, обрыва, моста.
Неловко стоишь, примеряешься…
А там – глубина, пустота.
А там высота небывалая —
Измеришь, проверишь, умрёшь.
Вода там безумная, алая.
В ведёрко ее не нальёшь.
А там молодые солдатики
Идут и идут на войну…
Зачем же я так по-предательски
Любовную линию гну?
Я вижу, лежат они, ранены,
В колодце, в болотце, в крови…
О Господи, дай мне гарантии,
Чтоб каждый дожил до любви.
«Жена Страдивари»
Жена Страдивари у мужа жила на работе.
В домашнем угаре жужжала, как пчёлка в полете.
У жён мастеров незавидная доля такая, —
В дому у них офис, а рядом склады, мастерская…
А в кухне на печке варилась похлёбка с фасолью,
А с ней по соседству стоял котелок с канифолью…
Жену Страдивари порой это так забавляло, —
Щепоточку соли она в канифоль добавляла.
На запах сбегались их вечно голодные дети,
А это варилась в кастрюле морилка для деки…
Жену Страдивари порой это так забавляло,
Немного горилки в морилку она добавляла.
А в баночку с клеем сироп она капала скрытно,
И как-то звучала по-новому каждая скрипка…
Жену Страдивари и это порой забавляло, —
Полпачки заначки она у него изымала.
На это сквозь пальцы смотрел занятой Страдивари,
Как все мастера он нуждался в заказах, в пиаре…
И чтобы удача к нему залетала нередко,
И каждая скрипка звучала, как Анна Нетребко.
«Поезд»
Ночь облизывает поезд,
Где от первого лица
Я додумываю повесть
до счастливого конца.
Встречный скорый воет волком,
Хочется и мне повыть…
Люди спят ничком на полках
Верхних, нижних, боковых.
И такая к людям жалость,
Что от первого лица
Я хочу, чтоб продолжались
Наши смертные сердца.
Я додумываю повесть,
Я разматываю нить,
Об одном лишь беспокоясь,
Как бы всех переженить.
Или в загсах, или тайно —
Тех, уснувших здесь ничком,
Продавщицу с капитаном,
Проводницу с моряком.
Чтобы засылались сваты,
Чтобы гости напились.
А зачем мне эти свадьбы?
А затем мне эти свадьбы,
Чтобы дети родились.
Самый светлый луч в сюжете
растопил словесный наст.
А зачем нам эти дети?
Чтобы были лучше нас.
Чтобы жили с большим толком,
Без обид, без закавык,
Спали в поездах на полках
Верхних, нижних, боковых.
И к окошку прилипая,
О прошедшем загрустив,
Пересчитывали шпалы,
Перелистывали шпалы
Бесконечного пути…
Я додумываю повесть,
ничего не утая.
Ночь проглатывает повесть
Вместе с тайной бытия.
«Музыка внутри»
Если честно разобраться, не листая словари,
Надо, братцы, опираться лишь на музыку внутри.
На такие интервалы, нисходящие как снег,
Те, что мама напевала, вышивала в полусне.
И не в том, конечно, дело, будь ты гений или нет…
Лишь бы песенка летела, будто бабочка на свет.
И не в том, как ты играешь, и не в том, как ты поешь.
Дело в том, как ты вбираешь. Дело в том, как отдаёшь.
Ведь такое может статься, что погаснут фонари,
И придётся пробираться только с музыкой внутри.
А когда мы доберёмся до ферматы-тишины,
Вот тогда и разберёмся, для чего мы рождены