Победитель 3-го Международного Грушинского Интернет-конкурса в номинации
«Поэзия». Поэт, автор-исполнитель песен, член Союза писателей России. Жил в
Хабаровске, Владивостоке, Харькове. С 2018 года с семьёй в Израиле. Андрей пишет
песни на свои стихи с 1988 года. Лауреат и член жюри дальневосточных фестивалей
авторской песни. Гран-при фестивалей авторской песни «Бригантина 2000»
(Владивосток), «Беркакит 2007» (БАМ, Якутия), «Соловьиная трель 2012» (Курск).
Дипломант фестивалей «Рамонский родник 2012» (Воронеж) и «Платформа» 2013 года
(Самара). В Хабаровске выпущено два сборника ранних стихов: «Ветер» (1995) и
«Бездорожье» (2000). В 2012 году в Харькове издан сборник стихов «Голос, живущий во
мне». В 2019 году в Екатеринбурге издана книга стихов «Колокольное дерево». Стихи
публикуются в литературном журнале «Дальний Восток» (Хабаровск). Лауреат 1-й
премии им. П. Комарова литературного журнала «Дальний Восток» (поэзия) за 2012 год
и 2-й премии им. П. Комарова за 2016 год.
Содержание
«С материка до северных Курил…»
С материка до северных Курил
С материка до северных Курил
Плывёт в осеннем небе караван.
Легко ли вам, Мефодий и Кирилл,
Аз-буки-веди складывать в слова,
Над городом отчаянных ветров
Держаться за грот-мачту, как за крест?
Владей востоком и глаголь добро:
По нашим временам – не худший квест.
Не все его прошли – и потому
Бессильно слово на краю земли…
Рифмованные строки никому
Бессмертия пока не принесли.
Врастают якоря в смолистый грунт,
В подвалах поднимается вода.
Так покидают детскую игру
Внезапно – вырастая навсегда.
Так улетают в небо налегке,
Кто пять минут назад огонь дарил.
Бумажный свиток паруса в руке…
Светло ли вам, Мефодий и Кирилл,
Под солнцем океанским над горой,
Где контурная карта так легла,
Что ни границ не разобрать порой,
Ни строк, сметённых ветром со стола…
Старею, становлюсь сентиментальнее
Старею, становлюсь сентиментальнее,
Картошку чищу, словно горький лук.
Мои вокзалы ближние и дальние
От встреч отвыкли в горечи разлук.
Там провода гоняют электричество
И в зале ожидания светло…
Ах, осень, листопадное величество,
Сними корону, обнажи чело.
Памяти Юрия Кукина
Пух ложится на реку,
Снег лежит на реке.
Я по летнему снегу
Ухожу налегке
По тропиночке зыбкой
Между двух берегов
Со счастливой улыбкой,
Без особых долгов.
Мне долги мои спишет
Семиструнная дрожь
И стучащий по крыше
Серый питерский дождь,
Чтобы я, как и прежде, –
Беззаботный пацан –
Верил только надежде
И любил – до конца.
Жизнь глядит исподлобья,
Песни нынче – не те…
Тополиные хлопья
На июльской воде.
Вот и я через реку –
В тишину, в пустоту –
По июльскому снегу
За туманом иду…
Александру Городницкому
Моря Средиземного синь,
Пятна островов под крылом…
Сколько небеса ни проси
Утереть слезу о былом,
Всё равно среди облаков,
Где плывёт воздушный корабль,
Вспомнится покинутый кров.
Полететь к нему не пора ль?
Не пора ли время в пути
Сдвинуть рулевым колесом?
Чтоб легко по трапу пройти,
Должен быть багаж невесом.
За спиной снега и года,
За кормой кильватерный след –
Вот и вся любовь. Иногда
У других и этого нет.
Тот, кто улетал поутру
В тёплые чужие края,
Любит постоять на ветру,
Крылья из тумана кроя,
К северу лицом – и с мечтой
Мачты вдалеке разглядеть,
И услышать в песне простой
Снова корабельную медь.
Миру нужен чей-то талант,
Чтобы устоять на краю.
Наше небо держит Атлант,
Помня Атлантиду свою,
Улыбаясь хитро в ответ
Присказке «до ста двадцати».
Для него и тысяча лет –
Не причина с места сойти.
Адреса
Ах, друзья мои хорошие,
Адресов полна тетрадь.
Города мои – горошины
Раскатились – не собрать.
В Комсомольске и Хабаровске
Помню каждый адресок,
А тем более – на пару с кем
Обживал Владивосток.
Многих нет уже товарищей –
Разлетелись до поры.
По лесам прошло пожарище,
Простучали топоры…
Но не вычеркну ни адреса,
Ни следочка не сотру,
Только память синим абрисом
Обрисую на ветру.
Вот и харьковская улочка
От театра до метро
Не спешит осенним утречком,
Как по клеточкам перо.
Что ж, беги, когда захочется
О Несбывшемся узнать!
Жизнь пройдёт, но не закончится
Эта общая тетрадь.
Яблочный Спас
Памяти Веры Матвеевой
Пьяный скрипач скрипку разбил о стену,
Плачет в углу, плечи по-детски съёжив.
А за окном ночь постепенно тает.
Пахнет асфальт росной травой утра.
Кажется, всё это давно было
С кем-то другим, но коротка память.
Прожита жизнь и со стекла стёрта,
Словно смешной гномик из старой сказки.
А за окном стали деревья старше.
Всё как всегда. Только чуть-чуть больнее
Видеть глаза тех, кто уходит следом,
Тех, кто ещё любит глядеть на звёзды.
Солнечный луч тянется тонкой нитью.
Жалко, но нет сказке ни капли веры,
Что по земле скоро пройдёт август,
Что принесёт много красивых яблок
Яблочный Спас — грустный, как смех Грина.
Поезд ушёл, рельсы дрожат мелко.
На небе свет птичьим сошёлся клином.
Что-то на юг птицы летят рано…
Белый платок руки держать устали,
Лопнула нить, музыки нет больше…
Пьяный скрипач плачет среди осколков.
Вторит ему голос разбитой скрипки.
Берег Грина
Ветошь цветных афиш, старые брюки клёш.
В будке возле ворот дремлет полкан седой.
Что ж ты, дружок, молчишь, голос не подаёшь?
Надо бы глоткой нам хлеб отработать свой!
Надо бы кровлей кров перекроить, когда
В трюме повис туман, будто бы на гвоздях.
В бухте семи ветров замерли все суда:
Вместо муссона в док тянет сырой сквозняк…
Видно, не по штормам время пришло, дружок.
Крутится календарь — сутки за полчаса.
Только скрипит штурвал, боцман свистит в рожок,
Рвутся с высоких мачт Алые Паруса.
Синим по сентябрю в лоции «жёлтый лист»
Вписан наш добрый путь, видимый лишь для глаз
Самых прекрасных дам — тех, что не дождались
Самых крутых штормов, что не коснутся нас.
Алексею Костюшкину
На душе – сентябрь, на плече – сума,
А дорог вокруг – и не счесть.
По всему видать, мир сошёл с ума,
Но и в нём Добро всё же есть.
Я взмахну крылом, соберу ветра.
Ты меня, беда, не зови.
Я ещё спою, а придёт пора –
И построю Храм на Любви.
Будет он звенеть и в ночи светить,
Как маяк, для всех кораблей.
И опять, даст Бог, не прервётся нить, —
Станет мир мудрей и светлей.
Я смахну со лба золотую прядь.
Опадёт листва, стихнет медь, —
А моим церквам сотни лет стоять,
А моим ветрам – вольно петь.
Алексей Костюшкин (1969-2015) — новосибирский поэт, музыкант,
автор песен, лидер группы «Коридор».
Ещё за слово хрупкое держусь
Ещё за слово хрупкое держусь
В последнем акте маленьких трагедий.
Я в рыцари скупые не гожусь:
Полвека прочь, в кармане горстка меди.
Когда пирует мир в чумном дыму,
Когда Сальери кубки перепутал
И Командор не в силах никому
Пожать десницу – пугало из пугал,
Мой маленький трагический сверчок
Поёт свои комичные куплеты.
Свеча в ночи горит, как маячок,
Приманивая ангела: «Ну, где ты?», —
Мне без тебя, дружок, не по себе.
Держусь за слово, данное когда-то
Назло разлуке, скуке и зиме,
С упрямством неизвестного солдата.
Что маленьких трагедий миражи,
Чего я сам, импровизатор, стою,
Когда больших трагедий этажи
Всё, рушась, погребают под собою…
Васька
Васька, Васька, крыши ржавые,
Если сверху посмотреть.
Над Петровскою державою
Катерининская медь
Из казны небесной сыплется, —
А кого за то казнить?
Ни напиться, ни насытиться,
Ни обновы прикупить
На монетки эти жалкие,
На небесные гроши.
Васька, Васька, крыши ржавые,
Ни одной живой души
Нет на Стрелке, время позднее.
Мечет карты до утра
На сукно старинной осени
Достоевская хандра.
Проигрался барин дочиста,
До колодезного дна.
Белой ночи одиночество —
Медный грош тебе цена.
Жду моста да вдоль Невы брожу.
Васька, Васька, что за грусть?
Я монетку в небо выброшу.
Я сюда ещё вернусь.